Выбрать главу
Усмехнулся Георгий: — Не медлить?.. Ишь ты, быстрый какой!.. А скажи-ка, Вы Чернигов[7] на помощь не звали? — Звали, — тихо ответил гонец. — Ну, и что же черниговский князь, Он небось поспешил к вам на помощь? — Нет, — ответил гонец ещё тише И умолк, потупясь угрюмо.
Князь опять усмехнулся: — Не медлить!.. Ну, а если я вовсе не выйду, Сам не выйду и войско не вышлю? — Плохо, князь: все потонем в крови! Как покончат татары с Рязанью, Сразу двинут к тебе во Владимир, Ту же самую чашу ты выпьешь!
Князь сурово сказал: — Возвращайся! И рязанским князьям передай: Может, помнят они, что когда-то Разоряли окраины наши И что я наказал их примерно — Так пускай же теперь басурмане Их накажут за те же бесчинства!
Обо мне же печёшься напрасно — Коль татары в отчину нашу Сунут нос, проучу их жестоко, Как и вас, бывало, учил, Только звать на помощь не буду!
Вот ушёл рязанский гонец, Князь велел гуслярам-запевалам Запевать весёлые песни, Чтобы снова радость, как пламя, В княжьей гриднице заполыхала.
Но весёлые старые песни Уж не так-то и веселы будто… Не пылает пламенем радость — Всем другое мерещится пламя. Даже мёд уж не сладок, как прежде, Словно этот рязанский посланец Отравил его горечью слов.
Князь, дружина и гусляры Пили, ели, пели, плясали — Всё старались веселье вернуть, Но оно с той поры во Владимир Никогда уже не возвращалось.
* * *
Ростовскому епископу Кириллу Случилось с Бела озера весною К себе в Ростов Великий возвращаться. Ни талый дух, ни солнце, ни ручьи Не веселили старца, как бывало: Скорбел он крепко о народе русском И небеса молил о милосердье. Рязань и все другие города Земли Рязанской сжёг Батый проклятый. Владимир пал, все жители погибли, Великая княгиня, и невестки, И внуки — все сгорели на полатях В соборной церкви. Сыновья убиты. И вся земля Владимирская впусте Лежит, как и Рязанская земля. А сам Великий князь ещё, быть может, Не знает о судьбе своей столицы — Отправился он войско собирать. Повсюду кровь… А что-то будет дальше? Насытился ли хищник этой кровью?..
Так размышлял Кирилл, когда увидел, Что возле речки Сити снег подталый Усеян густо мёртвыми телами.
И жители поведали ему, Что бился здесь с татарами недавно Великий князь Владимирский Георгий С дружиною отважною своей И что из русских ни один не спасся.
И отыскал епископ тело князя — Недвижные глаза глядели в небо И в них стояла талая вода.
И залился слезами добрый старец, И вспомнился ему осенний пир, Пророчество гонца о смертной чаше И княжеские гордые слова…

Над Рязанью холод с вьюгой На зиму венчается. Фёдор Юрьевич[8] с супругой У крыльца прощается.
Может, скоро бездыханным На снегу ему лежать — Едет князь на встречу с ханом, А воротится ль — как знать?
Ни пред кем могучей выи Князь не гнул до сей поры, А теперь везёт Батыю Унижённые дары.
Юрий Ингоревич[9] сыну Поручил дары отвезть И просил, чтоб чин по чину Оказал он хану честь.
Нелегка такая ноша Для того, кто сердцем горд. То ли дело меч хороший, Булава или топор!
Но Рязани мало проку, Что князья её горды. Ей, сражаясь одиноко, Не отбиться от орды. А подмоги нет Рязани — Кто беду понять горазд? У соседа упованье: Обойдёт меня, бог даст!
На конях кругом бояре Из любимцев княжеских. С ним не раз они стояли Против ратей вражеских. Молодые, пожилые Воины суровые, С князем все невзгоды злые Разделить готовые.
вернуться

7

Чернигов — один из древнейших русских городов на реке Десне, левом притоке Днепра, известен с IX в., центр обширного Черниговского княжества.

вернуться

8

Фёдор Юрьевич — удельный зарайский князь в Рязанской земле, сын рязанского князя Юрия Ингварьевича. Известен по «Повести о разорении Рязани Батыем». В летописях не упоминается.

вернуться

9

Юрий Ингоревич (Ингварьевич) — рязанский князь с 1220 г.