Ей следовало бы бежать, бедняжке.
Я смотрела, как она нежно прижимается к жестокому мужчине, в то время как он наблюдает за ней расчетливыми глазами. Она улыбнулась. Он усмехнулся.
Уходи от этого человека, — закричала я в своей пустой груди, но было слишком поздно.
Я не ушла. Я была здесь с мужчиной, которого любила, и смотрела повтор того, как он яростно трахает мой рот у себя на кухне. Мои глаза уклонялись от этой сцены. Может быть, это был странный излом? Конечно, снимать секс-видео с кем-то без спроса было не очень круто, но я не была категорично настроена против этой идеи. Если Кириллу нравилось наблюдать за нами вместе, я была уверена, что смогу сделать это ради него.
Затем я обратила внимание на верхний экран, где были другие видео. На одном из них была задняя дверь «Синего кролика», а на другом — «Благодатный рассвет». Я увидела свою мать, крепко спящую в своей постели.
Я зажала рот рукой, чтобы сдержать крик. Обвинения то ли застряли у меня в горле, то ли грозили вырваться. Кто знал? Замешательство, граничащее со страхом, охватило меня, когда Кирилл поднес свои длинные пальцы к моим волосам, свисающими свободными волнами за спиной, и запустил их в пряди.
— Что все это значит? — мой голос звучал странно, словно доносился откуда-то издалека. Весь мой мир воспроизводился на этих экранах в кабинете Кирилла, даже когда я ходила, напевая, улыбаясь и строя планы на наше будущее по другую сторону двери.
— На что это похоже?
— Похоже на то, что ты следил за мной, — сказала я, добавив в свой тон немного легкости, но прозвучало это пусто.
— Что случилось, Молли? — тихий голос Кирилла был насмешливым, почти веселым. — Тебе не нравится то, что ты создала?
Я оторвала взгляд от доказательств его преследования и повернулась, чтобы встретиться с темным взглядом. Его небрежный тон был ложью. Я сразу это поняла. Он смотрел на меня выжидающе, как будто жаждал моей реакции. Темные намерения выжгли дорожку между нами, воспламеняя воздух.
Его слова затронули какое-то смутное, полузабытое воспоминание внутри меня. Ночь, когда меня накачали наркотиками. В ту ночь моё воображение рисовало Капа, Кирилла и какую-то чертовщину. Я посчитала это странным кошмаром, а теперь мозг кричал о моей глупости. Мне хотелось верить, что это был сон, хотя он и не поддавался логике.
— Что я создала? — повторила я. — Как я создала это? — я подняла руку в сторону экранов интрузивного наблюдения.
— Я продал душу дьяволу не ради своей выгоды. Это было ради тебя, Молли, — сказал Кирилл, его легкий тон немного помрачнел. — Это всё было ради тебя.
Он был слишком близко, а руки обвились вокруг меня в чрезмерно сильной хватке. Это было все равно что гладить спящую кошку, только чтобы обнаружить, что ты держишь тигра за хвост.
Я попыталась встать, но он притянул меня обратно к себе, обхватив рукой за талию достаточно сильно, чтобы я испугалась. Он двигался стремительно, с внезапной силой хищника. В точности как те, с кем я избегала сталкиваться лицом к лицу в своем дерьмовом районе. Как я не заметила этого?
Кирилл зажал меня в клетку из своих сильных, покрытых татуировками рук и уткнулся головой в изгиб моей шеи, задевая зубами кожу.
— Кирилл, что происходит? — спросила я, стараясь говорить спокойно. — Я думаю, мне лучше уйти.
— Уйти? Но, Молли, милая, мы только начали. Я думал, ты любишь меня? — он усмехнулся, и извращенность этого смешка пронзила мое сердце.
— Это не смешно. Это должно быть шуткой? — я оттолкнула его руки. — Пусти меня, — потребовала я.
Кирилл не сдвинулся ни на дюйм. Он лишь медленно покачал головой и хмыкнул.
— Шуткой было думать, что мы найдем друг друга, и тебе не придется платить за последние семь лет. Шуткой было полагать, что я отпущу тебя, как только ты снова окажешься в моих руках.
— Почему? Что я сделала? — воскликнула я, пытаясь повернуться. Я не могла видеть его лица, а мне это было необходимо.
Он схватил мои запястья одной огромной, устрашающей рукой, чтобы остановить меня. Я извернулась из последних сил, чтобы увидеть его лицо. Если раньше, с тех пор как мы снова встретились, оно было холодным и контролируемым, то теперь пылало от эмоций. Гнев оживил его черты. От него исходил сокрушительный, пугающий голод. Он больше не был холодным — отнюдь.
— Ты знаешь, что ты сделала. Ты бросила меня после того, как я отдал все, чтобы спасти твою невинность. Но, в конце концов, я стал единственным вместо длинной очереди из людей Чернова, так что это уже кое-что. — Он усмехнулся выражению моего лица. — Ты никогда не догадывалась, какой братве принадлежали деньги твоего отца, верно? Избалованная маленькая богачка Молли, живущая на грязные деньги, и не имеющая ни малейшего понятия, откуда они берутся. Они брались у меня, моей семьи, моего отца… моего наследия. Из-за тебя я вернулся домой, — грубо сказал он. — Мой отец прислал бы тебе подарок в знак благодарности, если бы только я смог тебя найти.