От ужаса у меня закружилась голова, а желание расцарапать что-нибудь вызвало дрожь во всем теле.
— Не трогай её. Не приближайся к ней. — Я оборвала свои слова, понимая, что они бесполезны. Разумеется, он отправится к Маре. Это была бы мгновенная победа.
— Приди и останови меня. Лучше поторопись. 10я, Парк Авеню, верно?
— Ты напрасно тратишь время на угрозы. Я тебя не боюсь, — солгала я.
Кирилл хмыкнул.
— Не будь скучной, Молли. Конечно, боишься.
В ухе раздался гудок, и я надолго застыла в оцепенении. Желание спастись бегством и желание помчаться к Маре были одинаково сильны. Но отправится к Маре означало позволить Кириллу поймать меня.
Я крепко сжала телефон и издала отвратительный крик разочарования, желая впечатать что-нибудь в землю, предпочтительно его лицо. Я сморгнула слезы и оглядела дом, в котором прожила почти год. Все, чем я владела, исчезло. У меня ничего не было и мне некуда было идти.
Он был прав. Я крепко сжимала телефон в руке, тяжелый и реальный.
На краю моего подсознания мелькнула мысль, медленно формируясь.
Дрожащими пальцами я набрала номер «Синего кролика», молясь, чтобы Тео был там.
— Подруга, что происходит? Я слышал, что ты уволилась и не отвечаешь на звонки. Ты ушла с последней смены с опасным на вид красав..
— Слушай, у меня нет времени вводить тебя в курс дела, но я обещаю, что расскажу всё. Ты все еще встречаешься с тем копом?
Я кралась по коридорам дома престарелых «Благодатный рассвет», вздрагивая при каждом звуке. Для посещений было уже поздно, но я знала, что Кирилла это не остановит. Впереди виднелась мамина комната, а в открытом дверном проеме зияла темнота. Был ли он уже там? И не все ли равно?
Я не могла оставить ее наедине с ним.
Несмотря на последние двадцать четыре часа, детали все еще не складывались в общую картину. Я не могла смириться с тем, что отец Кирилла Льюиса — тот самый человек, от которого Генри убегал все это время. Я не могла поверить, что мальчик, которого я так отчаянно любила, преследовал меня не для того, чтобы воссоединиться, а чтобы отомстить.
Я остановилась у двери. Небольшая вспышка оранжевого пламени была единственным признаком того, что в комнате был кто-то еще. Аромат дымной черной вишни наполнил комнату, пока мои глаза медленно адаптировались, и я смогла увидеть его силуэт, сидящий в кресле рядом со спящим телом Мары.
— Расскажи мне, что произошло той ночью, — попросила я у призрака в тени.
Он курил, и только тихий шуршащий звук заполнял тишину.
— Я думал, Николай рассказал об этом.
— Я хочу услышать это от тебя.
— Почему? Ты думаешь, что это что-то изменит? Этого не будет. Я пошел к своему отцу ради тебя. Согласился на его условия ради тебя. Он раздробил мне ногу, чтобы я не горевал о смене рода деятельности. А затем я притащился домой и обнаружил, что тебя нет.
— Генри заставил меня уехать.
— Это было семь лет назад, Молли. Что тебя так задержало?
— И все же ты тоже только сейчас нашел меня. Ты сменил имя! Я не хотела, чтобы это заняло столько времени…
— Но случилось то, что случилось и возвращаться к этому слишком поздно. — Он внезапно встал, и я напряглась. Я находилась слишком далеко, чтобы он мог до меня дотянуться, но он был быстр, и мне нужно было быть готовой к бегству. — Нет смысла в сожалениях. Я устал от них.
— Ты собираешься убить меня?
— Зачем мне это делать, когда я только нашел тебя?
— Что тебе от меня нужно? Если ты хотел разбить мне сердце, то тебе это уже удалось. Браво. Выяснение правды о той ночи сделало бы свое дело и без притворства со мной длиною в целую неделю.
— Но я так наслаждался твоим волнением и чистой, незапятнанной радостью. Я также наслаждаюсь и сейчас, — тихо сказал он.
В сердце словно вонзили нож.
— Так ты теперь монстр? В этом все дело? Ты будешь использовать это как оправдание, чтобы вести себя так, как тебе вздумается, потому что я этого заслуживаю, мать твою?
Комната наполнилась медленными хлопками.
— Ты всегда умела понимать ужасных людей, Молли, и благодаря тебе я теперь отношусь к их числу.
— Думаешь, я не страдала все эти семь лет? — Я попыталась изменить тему разговора, но Кирилл не поддался на уловку. Он был таким же упрямым, как я.
— Уверен, что страдала, но это был твой выбор. Итак, ты пойдешь добровольно, или мне придется тащить тебя отсюда с пинками и криками? Легкий путь или трудный, принцесса?