Макс сидел на кухне.
— Как все прошло?
— Как и ожидалось, — огрызнулся я. Я схватил бутылку воды из холодильника и сделал несколько больших глотков.
Его взгляд упал на мои руки, все еще окровавленные и сжимающие пластик.
— Он жив?
— Пока что. Где она? — Макс быстро опустил глаза, и напряжение сковало мое нутро. — Что?
— Она расстроилась, когда мы вернулись. Мне пришлось дать ей успокоительное.
Я уставился на Макса, гнев пульсировал у меня под кожей.
Макс заерзал.
— Я не прикасался к ней, за исключением этого, и не давал ей много. Она сама себя расстраивала. — Я не отводил от него взгляда, пока он не двинулся в сторону двери. — Думаю, я тебе больше не нужен, так что оставлю тебя одного.
Я напрягся, услышав звук открывающейся двери в коридоре.
— Ты связал ее?
— Нет, она была накачана, — быстро сказал Макс. По выражению его лица я понял, что он облажался.
В дверях появилась Молли, выглядя чертовски растрепанной. Ее одежда была помята, а волосы диким спутанным облаком лежали на плечах. Ей следовало умыться, её взгляд все еще оставался затуманенным из-за сна и недавно принятого успокоительного. Я почувствовал дрожь до самых костей, когда ее глаза встретились с моими. Это был первый по-настоящему честный взгляд, которым мы обменялись за семь лет. Я знал, что выгляжу ужасно. Ее взгляд упал на мои обнаженные предплечья, все еще покрытые кровью, размазанной по чернилам, которыми была вытатуирована моя история на руках.
— Это твоего отца, — неожиданно для себя сказал я. Похоже, сегодня был вечер жестокой честности.
Мэллори сглотнула, и ее нежное горло дрогнуло.
— Он мертв? — ее голос оказался сильнее, чем я ожидал. Она не плакала и не умоляла. Она стояла, расправив плечи и подняв голову, как королева.
— Пока нет. Я обещал тебе, что однажды сравняю счет с Генри. Я сделал это для тебя, сдержал свое слово, как и всегда. Ты не поблагодаришь меня? — от моего сухого сарказма на ее бледные щеки вернулся румянец. Ах, вот и она. Моя сердитая девочка.
Каким-то образом ей удалось удержаться от ответа на это заявление.
— Ты собираешься убить его?
— Я еще не решил, — отрезал я. — А что? Хочешь умолять меня пощадить его?
— А ты бы послушал, если бы я это сделала? — спросила Молли, склонив голову набок.
Я не мог смотреть в эти зеленые глаза. Они видели слишком много.
Поэтому повернулся к бару позади себя и налил щедрую порцию янтарной жидкости в граненый хрустальный бокал.
— Почему тебя это волнует? Насколько я помню, ты ненавидишь своего отца.
Она покачала головой.
— Я никого не ненавижу. Даже тебя.
Я не смог сдержать мрачный смешок, поднимающийся в моей груди.
— Какой позор для тебя, принцесса. Ты не ненавидишь его, и ты не ненавидишь меня… но ты будешь. — Я щелкнул пальцами в сторону Макса и остальных охранников, дежуривших возле кухни. — Оставьте нас.
Глава 28
Молли
После того, как Макс, ублюдок, воткнул иглу мне в руку и оставил на кровати Кирилла, мои мысли закружилась в бесконечном круговороте.
Я видела Тео и Феде на другом конце заряженного пистолета. Я видела Кирилла, мальчика из трейлера, который отказался от своей мечты ради меня.
В моем одурманенном состоянии я фантазировала, что вижу Кирилла таким, каким я его знала и любила, запертым в теле этого непредсказуемого, разъяренного незнакомца, умоляющего меня помочь ему выбраться.
Это был не кошмар и не игра. Кирилл хладнокровно всадил пулю в человека у меня на глазах. Я не могла выбросить из головы звук выстрела. Он эхом отдавался в глубине моего сердца. Когда он запер меня в своем кабинете и привязал к кровати, я была в ярости. Но на самом деле я не осознавала, насколько всё серьезно. Теперь я поняла.
На какое-то время я отключилась то, приходя в сознание, то теряя его. Я не могла пошевелиться. Я могла только цепляться за реальность, пока воспоминания захлестывали меня, волна за волной. Я была на краю пропасти, и неверный шаг мог навсегда погрузить меня во тьму. Меня тянуло между двумя крайностями: мой разум боролся с сердцем.
Главный вопрос заключался в том, хочу ли я жить в свете, если Кирилла не будет со мной?
Я не могла игнорировать боль в сердце при этой мысли. Мой разум никогда не был сильнее, чем тяга сердца. Мысль о том, что Кирилл страдал без меня, ради меня, будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Я любила двух людей в этом мире. Одна лежала в доме престарелых «Благодатный рассвет», а вторым был Кирилл Льюис.