— Никому не звоним, никого не предупреждаем. Мы уходим прямо сейчас, – категорично заявил отец.
— Я не уйду, пока не поговорю с ним, – упрямо ответила я, собираясь снова поднять свой мобильный.
Отец с силой ударил несколько раз ботинком по экрану, жестоко разбивая его вдребезги.
— Нет! – вскрикнула я, отталкивая его ногу и хватая телефон.
Осколки стекла длинной линией впились в мою ладонь, когда отец наступил ногой на мою руку, безжалостно вдавливая ее в пол.
Я закричала, а он потянул меня вверх, и я выронила разбитый телефон из кровоточащей руки.
— Ты с ума сошел!
Первая пощечина ужалила. Вторая пришлась мне по уху, и звуки в комнате стали казаться далекими. Кулаки отца не были чем-то новым для меня, поэтому я быстро пришла в себя. Я услышала мамин сдавленный крик и, обернувшись, увидела, как отец вытаскивает ее из инвалидного кресла.
— Что ты делаешь? – в моем голосе звучала истерика, когда я бросилась за ними.
Он понес ее вниз по длинной широкой лестнице к ожидающей машине.
— Я не собираюсь ждать здесь, пока меня порежут и убьют. Оставайся, если хочешь, но попрощайся с матерью, – рявкнул на меня Генри, огибая машину со стороны водителя.
Моя мать плакала. Слезы текли по ее щекам, когда она потянулась ко мне, ее слабые руки хватались за воздух. Мои слезы присоединились к ее, когда шок прошел. Внезапно все стало слишком реальным. Я не могла этого вынести. И я не могла оставить ее с отцом. Я не могла оставить ее одну.
Как только я села в машину, отец нажал на газ, и мы помчались по гравийной дороге. Я повернулась на сиденье и уставилась назад, на свой дом. Единственный дом, который у меня когда-либо был. Везде горел свет, а дверь была приоткрыта. Все, чем я владела, было внутри. Все, что я знала.
Мама взяла меня за руку и слабо сжала. Я обернулась, чтобы посмотреть на нее, и мое сердце разорвалось от ужаса на ее лице. Я обняла ее за хрупкие плечи и притянула к себе, утешая ее единственным, что у меня осталось.
Мы слишком быстро ехали через город, направляясь на север. Кирилл заполнил мой разум, украв все мои мысли. Где он? Он ранен? Он ехал к своему отцу. Его отец не причинил бы ему вреда. Он хотел наладить с ним отношения. Я должна была надеяться, что с ним все в порядке. Мое сердце разбивалось с каждой милей, которую мы отъезжали от него. Словно ниточка, протянутая от моего сердца к его, натягивалась с каждой секундой расстояния между нами, пока моя грудь не разорвало на куски.
Я думала, что познала ад.
Я была наивна.
Я понятия не имела, что такое ад. До этого момента.
Глава 18
Кирилл
Сейчас
Мэллори не шелохнулась, когда я встал с кровати.
Было поздно, и она наверняка была измотана. Она недоедала, переутомлялась и у неё не было ни гроша в кармане. Она была именно там, где я хотел её видеть.
Дверь в мой кабинет была защищена сканером отпечатков пальцев. Я открыл ее и вошел, сразу же включив компьютер. Кровь бурлила в моих венах, будто я провел вечер под кокаином. Это всё Мэллори. Ее присутствие было для меня наркотиком, и я ловил кайф от ее близости.
Мне следовало бы беспокоиться о том, как отвлечь Виктора от идеи брака по расчету. Это был очередной тест. Отец натравливал нас с Николаем друг на друга достаточно часто, чтобы понять это. Он хотел увидеть, как далеко я зайду ради него, насколько я предан. Я был чертовски предан. У меня не было ничего, кроме братвы Черновых. Виктор сам позаботился об этом.
Но орган, размещенный в моей холодной, мертвой груди? Он был предан кое-чему другому – моей одержимости Мэллори Мэдисон.
Я промотал записи с камеры, ожидающие меня на компьютере, и откинулся на спинку кресла, чтобы просмотреть сцену на кухне.
Я никогда бы не подумал, что Мэллори переспит со мной так быстро. И что она была девственницей? Я бы ни за что не поверил, если бы не увидел ее кровь на своем члене.
Я никогда не хотела заниматься сексом ни с кем, кроме тебя.
Ее слова ударили по ледяному барьеру моего сердца, желая, чтобы их впустили внутрь. С ней будет нелегко. Почти сразу после воссоединения она попыталась проскользнуть под моими стенами и сорвать с меня маску хладнокровия. Она думала, что я ее Кирилл. Скоро мы станем самими собой, как только пройдет неловкость.
Она понятия не имела, как я изменился.