Оттолкнуть кого-то, кто знал меня так, как Мэллори, было тяжело. Нужен был жесткий подход. Я повернулся спиной и начал уходить.
— Но мы уже занимались любовью раньше, – напомнила она мне с упрямой настойчивостью. — В первый раз...
Я остановился так внезапно, что она налетела на мою грудь и упала бы, если бы моя рука не схватила ее за запястье.
Я придал своим глазам насмешливое и пустое выражение. Сегодня вечером это было легко. Разговор с Виктором облегчил задачу.
— В первый раз я едва удержался от того, чтобы не задушить тебя голыми руками за то, что ты бросила меня.
Ее изящное горло дрогнуло, когда она сглотнула.
— Где ты был сегодня вечером?
— Уезжал, – коротко ответил я.
Я отпустил ее, отошел к бару у окна и налил себе выпить. Она не могла прикасаться ко мне прямо сейчас, иначе я бы выложил все начистоту. Мои мысли были за миллион миль отсюда, и если бы я не был осторожен, Мэллори заглянула бы внутрь. Она увидела бы мое беспокойство о ее безопасности и мои терзания от осознания того, что скоро мне придется пойти против отца и рискнуть всем в процессе.
— Куда? – спросила она, устраиваясь на диване и подпирая голову, чтобы наблюдать за мной.
Я повернулся, опираясь бедром о барную стойку, и сузил глаза, глядя на неё. Типично, что в тот единственный вечер, когда мне понадобилось пространство, Молли отчаянно захотела поговорить.
— В «Правду». Один из клубов, которыми управляет братва.
— Клуб? – выражение, которое я не мог истолковать, промелькнуло на ее лице. — Зачем ты пошел туда?
Ревность. Это была ревность. Черт. Я усилием воли сдержал себя. Ревность моей Молли была пьянящим чувством. Она понятия не имела о глубине моей одержимости, если думала, что мне интересно даже дышать одним воздухом с другой женщиной. Тем не менее, это дало мне шанс исправить баланс сил между нами.
— Зачем вообще кто-то ходит в клуб? Чтобы выпить и потрахаться, – резко ответил я.
Она побледнела, проглотив этот удар, но быстро собралась.
— Ты поэтому пошел?
Она изо всех сил старалась сохранять беспечность, но яркий блеск в глазах выдавал ее чувства. Встав, она обогнула диван и подошла ко мне.
— Что ты делал там?
Мои губы изогнулись.
— Ты спрашиваешь меня, трахал ли я сегодня кого-то другого? Просто спроси, Молли, не стесняйся.
— А ты трахал?
Ее румянец поднялся выше, окрашивая красивые щеки волнением.
Я отхлебнул из бокала и промолчал. Вместо этого прислонился головой к шкафчику позади себя, позволяя ей увидеть чистую усталость в моих глазах.
— Почему тебя это волнует? Наслаждайся перерывом, принцесса.
Это не было ответом, и видит Бог, я не смотрел на других женщин, но Молли этого не знала.
Молли смахнула сердитую слезу, и мое сердце пронзила острая боль. Она успела сделать два шага, прежде чем я схватил ее и развернул, прижимая к своей груди.
— Отпусти меня! Ты свинья! – обвинила она, толкая меня в грудь.
— Свинья, которую ты отчаянно хочешь. Ты уже мокрая для меня, Молли?
Молли, ревнивая и нуждающаяся во мне, была всем, чего я когда-либо хотел, но сегодня вечером я мог только разрушать.
Она вывернулась из моей хватки. Я оттащил ее назад, прежде чем она сделала хоть один шаг и обхватил рукой за талию, чтобы прижать к своей груди. Я зарылся лицом в ее волосы, удерживая ее неподвижной.
— Если тебе нужно потрахаться, принцесса, просто попроси. Для тебя я всегда готов.
Я до боли хотел ее, но понимал, что сегодня слишком уязвим. Я бы сломался под ее прикосновениями.
— Я ненавижу тебя, – прорычала она в гневе, с которым не могла справиться. Она была в ярости, и я был уверен, что, будь у нее в руках нож, она бы с радостью пырнула меня.
— Нет, не ненавидишь, и в этом вся проблема, не так ли? – мой голос прохрипел у ее виска.
Она затихла в моих объятиях, и я держал ее неподвижно, пока ее дыхание не успокоилось и ее тепло не проникло в мою холодную грудь, согревая меня понемногу.
— Я встретился со своим братом и Виктором в клубе. Мы поговорили, они меня разозлили, и я пришел сюда, чтобы получить от тебя допрос с пристрастием.
Я не собирался выкладывать все начистоту, но ее боль была тяжелой, неудобной ношей, которую я не мог вынести.
Она повернулась в моих объятиях, и я позволил ей это. Выражение ее лица смягчилось, и это согрело меня так, что я мог бы стать зависимым – если бы уже не был. Я нуждался в этом. Я нуждался в ней. Сейчас, когда я снова нашел ее, я полностью увяз в ней. Я не мог одновременно оттолкнуть ее и притянуть к себе – это было невозможно.