Я покачал головой. Я был вне себя от беспокойства, хотя и не мог этого показать.
— Я не хочу объединяться с Де Санктисами, и я покажу тебе, почему.
Молясь, чтобы рука не дрогнула и не выдала моего гнева, я достал распечатку с документом, который обнаружил сегодня утром, и протянул ее Виктору.
Он на мгновенье уставился на нее.
— Что это?
— Сделка с Ричардсоном, в которой мы были с ними партнерами... они нас обчистили. Смотри сюда, – я указал на соответствующую часть. — Ты не можешь доверять Антонио Де Санктису. Он хочет объединиться с братвой, чтобы набить собственные карманы. Вступление в брак с его дочерью не принесет нам ничего, кроме врага внутри семьи.
Виктор взял бумагу, сложил ее и засунул в карман своей кожаной куртки.
— Я не уверен насчет этого. Мне нужно подумать. Но я точно знаю, что ты опять из-за чего-то слаб, и пора вырезать гниль.
Из коридора донеслись грубые крики и издевательские смешки Нико. Я посмотрел на Макса, и он слегка кивнул. Если Николай войдет в комнату, волоча за собой Молли, я пристрелю его и отца на месте, а с последствиями разберусь позже.
Я напрягся, готовый выхватить пистолет, когда Нико добрался до нас. Он бросил тело на пол перед столом Виктора.
Это была не Молли.
Это был ее отец, Генри.
Генри перекатился, и его кровь залила землю. Я слишком долго колебался, решая, что делать с этим человеком, и решение было вырвано у меня из рук.
— Генри Мэдисон. Не могу поверить, что это ты. Много лет прошло, верно? – Виктор присел на корточки возле головы Генри.
Генри выглядел неважно после нескольких недель одиночного заключения на конспиративной квартире. Он ссутулился, безмолвно глядя на Виктора.
— Проценты на сумму, которую я тебе одолжил, сейчас были бы астрономическими, но этот долг был погашен давным-давно. – Виктор рассмеялся.
Генри нахмурился, явно сбитый с толку.
— Разве ты не знаешь? Я должен поблагодарить тебя. Мой сын вернулся ко мне, чтобы списать твой долг. И каким превосходным мафиози он стал. Он похож на меня, – грубовато сказал Виктор. — Однако твоя дочь – своего рода ложка дегтя в бочке меда. Похоже, она по-прежнему его самая большая слабость. – Он откинулся назад и снова сосредоточился на мне. — Кирилл, сынок, я знаю, ты просто развлекаешься, но это должно закончиться. Я ясно дал понять, что не потерплю, чтобы что-то мешало браку. Всё или все, кто встанет на пути, будут устранены. Ты понимаешь? Я устраню ее навсегда, и, как это было с твоим коленом, ты научишься приспосабливаться.
Ненависть хлынула из моих глаз на человека, который называл меня своим сыном. Я хотел вырвать из него жизнь голыми руками, но был в меньшинстве. Люди Виктора наблюдали за происходящим, а Нико был на стороне нашего отца. У меня были Петр и Иван. Только вид Ивана, набирающего на телефоне быстрое сообщение, остановил меня от того, чтобы выхватить пистолет и попытаться убить Виктора. Я бы тоже погиб, но, по крайней мере, Молли была бы в безопасности.
— Ты понимаешь меня, Кирилл? – Виктор повторил, желая убедиться, что я склонился перед ним.
Я кивнул, не решаясь заговорить.
Виктор вздохнул.
— Николай, я думаю, ему нужна помощь.
Николай покинул свое место у стены и направился ко мне. Я повернулся ему навстречу, готовый к схватке, которая выжмет из меня все соки. Я сражался с Николаем бесчисленное количество раз. Мы были на равных, но меня отвлекала и выводила из равновесия мысль о том, что Молли в опасности.
Однако, оказавшись в шаге от меня, Николай развернулся и пригнулся. Когда он выпрямился, его лицо было забрызгано кровью.
— Ну вот и все. Так будет легче отпустить ее. Я делаю тебе одолжение, сынок. Она возненавидит тебя, но будет жива, – сказал Виктор с садистской гордостью в голосе.
Опустив глаза вниз, я увидел как Генри захлебывается собственной кровью в том месте, где Николай перерезал ему горло.
Я наблюдал, как умирает отец Молли, ощущая на сердце тяжесть.
Как только Иван подтвердил, что Ольга взяла под защиту Молли, я отправился в «Правду», чтобы выпить. Необходимо было пойти и выпустить Ольгу и Молли из убежища, но сначала мне нужно было отдышаться. Если бы я увидел Молли сейчас, то не смог бы скрыть своей встревоженности. Слабые мужчины принимают неверные решения.
Неважно, сколько я пил – сознание оставалось болезненно трезвым. В моей голове тикали часы, напоминая, что мое время с Молли истекало. Я должен был действовать или потерять ее навсегда. Музыка усиливалась и разрасталась вокруг меня, когда я выходил из клуба. Одна или две женщины пытались соблазнить меня на танец, когда я проходил мимо, но я отмахнулся от них.