Я не лгал той ночью, когда сказал Молли, что она – это все, что я вижу и о чем думаю. Других женщин не существовало. В этом мире были только она и я.
Иван отвез меня домой, наблюдая за мной в зеркало заднего вида.
— Не суетись, Vanya, – предупредил я его, выходя из машины перед Башней.
Мой грубоватый, самый старый друг пожал плечами.
— Мне не нравится видеть тебя в таком состоянии.
— Каком?
— Побежденном, – сказал Иван.
Я выпустил горький смех, мое дыхание клубилось в воздухе. Господи, этот сезон когда-нибудь кончится?
— Я был побежден с тех пор, как в девятнадцать лет ходил на костылях с простреленной коленной чашечкой и не мог осознать, что со мной сделала жизнь.
Я достал сигарету из пачки в кармане, и Иван зажег ее для меня, прикрывая пламя своей огромной спиной. Татуировки на костяшках его пальцев блестели в свете уличных фонарей. Под ними виднелись шрамы – он получил их в московской тюрьме в юном двадцатилетнем возрасте.
— Что бы ни случилось дальше, Кирилл, я с тобой, – тихо сказал он.
— Bratan, есть более легкие способы умереть.
— Da, ladno, но ни один из них не является столь праведным. Кроме того, я разбогател и мне надоела эта новая жизнь братвы, которую ты создал для нас. Я скучаю по запаху стрельбы и крови.
Я хлопнул его по плечу, и моя хватка осталась там, крепко сжимая его. Он был на добрых пятнадцать лет старше нас с Максом. Когда-то я завидовал их братской связи, тем более, что мой сводный брат был сумасшедшим, но с годами они впустили меня в свой круг. Я не хотел, чтобы они умирали вместе со мной, но понимал, что у меня нет выбора. Что бы мне ни пришлось сделать, чтобы защитить Молли, они будут рядом. Это было братство. В этом и заключался истинный смысл братвы.
— Осталось недолго. Отдыхай, хорошо выспись и береги силы. Завтра... кто знает? – пробормотал я, поворачиваясь и направляясь внутрь.
Макс стоял возле моей квартиры с пятью другими мужчинами, направив оружие на дверь лифта, хотя охрана сказала им, что это я и что я один. Макс никогда не рисковал, и я ценил это.
— Она все еще заперта?
Макс кивнул.
— Она там с Ольгой.
— Хорошо, я выпущу их. Отвези Ольгу домой, а потом отдыхай.
Макс нахмурился.
— Я вернусь. Кто-то должен быть здесь ночью.
— Не ты. Тебе нужны силы. Мне нужны твои силы, – ответил я, мои глаза говорили то, чего я не мог сказать другим своим людям. Очень скоро мне придется нарушить приказ Виктора, и тогда начнется настоящий ад.
Макс кивнул и удалился, а я вошел в квартиру.
Внутри я остановился, уставившись на аккуратный ряд обуви на полке у двери. Конверсы Молли, потрепанные до чертиков, стояли рядом с моими итальянскими туфлями ручной работы. Они были такими маленькими по сравнению с моим сорок пятым размером. Я хотел защитить ее, и был только один вопиюще очевидный способ.
Отпустить ее.
Но это было невозможно. Я не мог отпустить ее так же, как не мог сам спрыгнуть с крыши «Башни». Проклятый инстинкт выживания, который помог мне адаптироваться и процветать в братве Чернова, не позволял мне умереть. Я хотел жить, а чтобы жить, мне нужна была она. Без нее ничто не имело значения.
Я направился в смежную комнату и, войдя, сразу же почувствовал мягкий, легкий аромат Мэллори. Она не пользовалась духами. Я не покупал ничего, потому что запах ее кожи был слишком соблазнительным.
Я подошел к огромному встроенному шкафу, в котором хранилась ее одежда. Переступив через груду вещей на полу, нащупал скрытую клавиатуру. Я набрал пароль, и раздалась серия звуковых сигналов, прежде чем тяжелый замок открылся.
— Spokoyno, Olga, eto ya, – позвал я, толкая дверь.
Ольга стояла, расставив ноги, в центре убежища, в ее непоколебимой хватке был зажат пистолет, направленный прямо на меня. Молли стояла позади нее, наблюдая широко раскрытыми глазами. Как только Ольга увидела меня, она с облегчением опустила оружие.
Экономка поспешила ко мне. Я протянул руку, чтобы приобнять её, хотя мои глаза были прикованы к Мэллори.
— Все хорошо. Теперь все в порядке.
Успокоенная, Ольга выскочила из комнаты, бормоча что-то о выпечке.
Молли приблизилась, обхватив себя руками за талию, ее зеленые глаза видели каждую частичку меня.
— Правда?
Я испустил долгий вздох и покачал головой. Слишком многое нужно было сказать, а слов не хватало, чтобы объяснить все это. Я мотнул головой в сторону коридора.
— Уходим отсюда. Уже поздно.
Поравнявшись со мной, она остановилась. Я не мог встретить ее зеленый взгляд, не тогда, когда все еще видел ее отца, испускающего последний вздох на пластиковом листе на складе в Бруклине.