ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Длинный ряд автомашин стоял возле бензозаправочной станции на Польней. За небольшим «опелем» — большой «ФС Люблин», за похожей на утку машиной «ИФА» — стройный «Стар-20», за мощной «Варшавой» — чёрный «шевроле де люкс». Водители, сидя на подножках машин, с наслаждением курили. Был погожий день, конец марта, первым лёгким дыханием весны повеяло в Варшаве.
— Ну и как? — спросил чумазый парень с волосами цвета соломы. — Снова что-то?
— Ничего нового, — ответил немолодой седоватый мужчина в лоснящейся от машинного масла кепке. — После той истории на Садыбе у нас ничего нового…
— Постой, постой, увидите, — заявил, подходя, высокий худой шофёр в расстёгнутом кожухе, — не тут, так где-нибудь в другом месте. Увидите…
— Что за дела? — приблизился к собеседникам плотный шофёр в комбинезоне. — Я был там, когда произошло это побоище на углу Видок и Кручей… Что за дела?
— Холера его знает… — склонившись над мотором, ответил шофёр в форме какого-то министерства и войлочных туфлях.
— Но фраеры не перестают нападать, — снова откликнулся парень с соломенными волосами. — Даже страшно ездить ночью!
— Страх — это глупости, — возразил шофёр в комбинезоне. — Если успеешь схватить ключ, то не пропадёшь. Лишь бы успел схватить.
— Почему фраеры? — с вызовом бросил немолодой шофёр. — Откуда ты знаешь, что фраеры? Сколько их там, ты знаешь?
— Много, — ответил худой в кожухе. — Наверняка много. Слышно ведь то тут, то там. То под Варшавой, то в городе…
— Пока что шофёров не трогают, — сказал коренастый в комбинезоне, — но как зацепят, придётся советоваться. Сообща — это единственный способ…
— Холера его знает, что это за способ, — ответил шофёр в униформе. — Хуже всего, что ничего не знаешь.
— Полкило сахара, четыре яйца и овсяные хлопья, — попросила женщина у прилавка. — Пани, дорогая моя, слышали новости? — повернулась она к соседке.
— Что там снова, милая пани Ковальская?
— Да опять, опять на Маримонтской.
— Что скажете, пани Ковальская?
— Если дадите мне десять грошей, то я вам дам целый злотый.
— Вот, вот, моё золотко. А что на Маримонтской?
— Дайте мне, пани, уксус, дрожжи и порошок для печенья.
— Я даже сына боюсь отпускать, дорогая пани!
— А сколько же вашему сыну?
— Двадцать шестой идёт, но это такой ребёнок, никогда не уступит, всё бы только спорил.
— Так что же произошло на Маримонтской, пани Ковальская?
— Да приехали, избили, искалечили и уехали.
— А сколько их было?
— Наверное, человек тридцать.
— Для меня пять кубиков бульона, панна Зося…
— А кто их видел, этих людей?
— Никто. Приехали и уехали.
— И кого же так? Ожехощаков, пани, знаете? Такие хорошие ребята из седьмого номера на Коллекторской?
— Хорошие-то хорошие, но неплохо, что им хоть раз кто-то набил морду… Моего зятя в прошлом году чуть не убили, подонки…
— Такой был спокойный район этот Маримонт, а теперь чужие мерзавцы приезжают и дерутся!
— Спокойный, спокойный… Что вы глупости говорите, пани Ковальская, ничего себе, спокойный район, если карета скорой помощи восемь раз приезжала на последней неделе…
— Полчетвертушки масла, панна Зося, и горчицу…
2
Поручик Михал Дзярский смотрел на крыши из окна своей служебной комнаты. Было холодное, но ясное, ветреное утро. Из дома Команды милиции виднелись Арсенал, улица Длуга, угол Белянской и знаменитый колодец «Груба Каська» с медным столбиком и таким же шариком вверху.
Поручик был щуплый, невысокий, худощавый человек. Его сухое лицо с мелкими чертами, тёмными усиками и быстрыми, пронзительными глазами не привлекало к себе внимания. Коричневый вельветовый пиджак из универмага и самый обычный галстук позволял ему долго оставаться незамеченным во всех общественных местах.
Дзярский отошёл от окна и направился к письменному столу. В комнате, большой, аккуратно прибранной, довольно пустой, кроме письменного стола стояли столик и три корявых стула. На столике разместились четыре телефонных аппарата, на стене висел большой план Варшавы.
В дверь постучали, и в комнату вошёл плечистый старший сержант в мундире, с грубо вытесанным лицом. Под мышкой он держал картонную папку.
— Добрый день, сержант Мацеяк, — проговорил Дзярский. — Что нового?
Сержант по-военному вытянулся.
— Докладываю, гражданин поручик, что я уже закончил.
— Что закончили?
— Свою систему, гражданин поручик.