— По чьей вине! — воскликнул Калодонт. — По вине этих паршивцев, пан начальник! Пристать к девушке им захотелось… Я бы их на год тюрьмы каждого!..
— Ваша фамилия, панна? — сухо, но вежливо спросил сержант.
— Маевская. Марта Маевская. Двадцать четыре года. Работаю секретарём в дирекции Национального музея.
— Это для меня не так важно, — заявил сержант. — В принципе вы, панна, присутствовали при том, как ранили этого человека. Что вы можете сказать по данному поводу?
— Немного, скорее — ничего. Этот пан изо всей силы толкнул меня на киоск, на минуту у меня перехватило дыхание, и тогда-то всё и случилось. Когда я пришла в себя, всё уже кончилось, и этот пан лежал на земле. Может, только…
— Что такое? Говорите.
— Не знаю, возможно, мне померещилось — результат нервного перенапряжения, эта погода… Я не хочу выглядеть смешной…
— Скажите, прошу вас, — мягко проговорил Гальский. Марта повернулась к нему и увидела худое мальчишеское лицо и спокойные голубые глаза.
— Знаете, пан, — сказала Марта Гальскому, — на миг мне почудилось, что из этого мутного, бурого полумрака, из дождя, мороси, снега, из этой путаницы серых фигур в меня впились чьи-то глаза. Теперь я хорошо их припомнила… Пронзительно ясные, пылающие, как будто одни белки без зрачков. Они с таким напряжением, почти до боли, прикипели ко мне, словно осенённые какой-то нечеловеческой силой и яростью… Страшные глаза!..
Сестра тревожно шевельнулась, милиционеры приблизились к Марте, журналиста пробрала дрожь, Калодонту стало не по себе, парень в вельветовой куртке замер, его рука остановилась, не донеся до рта сигарету. Сержант кашлянул. Марта спрятала лицо в ладонях. Гальский подошёл к ней.
— Успокойтесь, прошу вас. Что это? — добавил он, почти с испугом. На виске Марты краснела тоненькая запёкшаяся струйка крови. Гальский резким движением снял с её головы берет и откинул волосы с виска. При этом он ощутил свежий аромат этих волос. «Хороша, — подумал Гальский. — Даже сейчас, утомлённая, издёрганная, — и хороша». — Сестра, — попросил он, — дайте, пожалуйста, какой-нибудь антисептик и пластырь.
— Панна поранилась, — обратился врач к Марте.
— Пустяки, — отозвалась она, — я даже не чувствую.
— Наверное, об угол киоска! — воскликнул Калодонт. — Ах ты, негодяй!.. — подошёл он с палкой к парню.
— Могу ли я уже идти? — спросила сержанта Марта.
— Идите, — ответил тот, — протокол составлен. Если вы, панна, захотите подать жалобу в судебную комиссию столичной Рады Народовой, прошу обратиться к нам.
Марта, Калодонт, Гальский и журналист собрались уходить. Сержант остановил Гальского:
— Пан доктор, прошу вас остаться на несколько минут.
Журналист повернулся к Марте:
— Может быть, панна согласится выпить чашку горячего кофе после таких волнений?
— Благодарю — не могу. Я должна немедленно идти домой. Меня ждёт мама. Она больна и, наверное, очень тревожится.
Гальский улыбнулся.
— Что с мамой? — спросил он.
— Печень и жёлчный пузырь, — ответила Марта.
— Дайте мне, пожалуйста, свой адрес. У меня нет с собой бланков рецептов, но сегодня же вечером я достану вам все лекарства от воспаления печени, какие только известны современной медицине вместе с гомеопатией, народной и тибетской медициной, — заверил Гальский.
Марта впервые за всё время улыбнулась, и все находившиеся в комнате ответили ей улыбками.
— Спасибо, — просто сказала она и назвала свой адрес.
«Блондины с золотистым оттенком волос и кожи — такие, как этот доктор, имеют естественное преимущество перед рыжеватыми блондинами вроде меня. К тому же на моём лице, наверное, заметна склонность к алкогольной обрюзглости, чего никак не скажешь о лице доктора», — помрачнел журналист и с ревнивой горечью посмотрел на Марту. Но как только она ушла, он перестал о ней думать.
— Ну, сынок, а теперь ты… — промолвил сержант, встав и поправляя пояс. — Что скажешь?
Парень подошёл к барьеру. Какое-то время он холодно и пренебрежительно смотрел на сержанта, потом проговорил, медленно цедя слова:
— Ничего… Я получил по морде, значит, я и есть потерпевший. Этого достаточно.
Сержант слегка покраснел, но сдержался и спросил:
— Имя и фамилия?
— Мехцинский Веслав.
— Адрес?
— Медзяная, два.
— Где работаете?