«Я-я не… Я просто хочу забыть все это», — шепчу я.
Его глаза опускаются с моих на мои губы, пока я говорю, и мой пульс учащается. Когда они возвращаются, синий цвет значительно темнее, чем несколько секунд назад, что говорит мне обо всем, о чем он думает прямо сейчас.
Моя грудь вздымается, когда я жду, что он выиграет какую-нибудь внутреннюю битву, которую он ведет, и когда он это делает, все мое тело расслабляется от облегчения, когда его губы встречаются с моими.
Я едва замечаю грохочущие шаги, направляющиеся в нашу сторону, когда он прижимается ко мне всем своим твердым телом, восхитительно прижимая меня между собой и стеной, но я чертовски уверена, что слышу панику в ревущем голосе моего отца.
«Стелла, нет».
В одну секунду Тоби рядом, дает мне все, что мне нужно, а в следующую — его нет.
Когда я открываю глаза, я нахожу его руку в объятиях моего отца, замешательство на его лице соперничает с моим собственным.
«Н-нет, ты не можешь», — повторяет папа, его слова вырываются между тяжелыми вдохами, как будто он только что пробежал долбаный марафон.
Это не первый раз, когда он застает меня с мальчиком, на самом деле это далеко не так, но он никогда раньше так не волновался.
«Почему? Не похоже, что тебя обычно волнует, чем я занимаюсь», — выплевываю я.
«Это… это совсем другое дело. Ты не можешь быть с Тоби.» Тот факт, что он точно знает, кто это, когда он видел только его спину, странно, но это ничто по сравнению со словами, которые слетают с его губ секунду спустя.
«Он твой брат».
Весь воздух вырывается из моих легких, когда я отталкиваюсь от стены.
«Он, блядь, кто?» — рявкаю я, убежденный, что это, должно быть, гребаная шутка.
Лицо Тоби смертельно бледно, когда он смотрит на меня широко раскрытыми от ужаса глазами.
Похоже, ему тоже все лгали.
«Т-Тоби твой брат», — повторяет папа, как будто я не расслышала это чертовски отчетливо в первый раз.
«К черту это», — рявкаю я. «К черту все это. Я так чертовски устала».
Я выбегаю через парадную дверь как раз в тот момент, когда на подъездную дорожку въезжает машина. Гребаный Maserati. Конечно.
Но Себ недостаточно быстр.
Я уже выхожу из машины и направляюсь к улице, когда пассажирская дверь распахивается.
Мои ноги набирают темп, когда я бегу, мои легкие уже кричат мне, чтобы я втянула воздух, который мне нужен. Я не уверена, что вообще дышала с тех пор, как папа сбросил ту разрушительную бомбу.
Я не смотрю, куда иду. Моя единственная цель — сбежать. Голоса гремят позади меня, заставляя меня идти быстрее, подталкивать себя сильнее.
Мои ноги качаются, ступни стучат по земле. Я молюсь, чтобы этого было достаточно, когда я натыкаюсь на что-то похожее на кирпичную стену.
«Я такая — что?»
Я смотрю как раз вовремя, чтобы увидеть блеск моего розового ножа, прежде чем он вонзается мне в живот, и боль взрывается по всему телу.
Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть фигуру в маске в нескольких дюймах от меня, прежде чем все погружается во тьму, и меня бросают на заднее сиденье автомобиля.
Что-то ударяет меня по руке после того, как я падаю на пол. Я брыкаюсь ногами, чтобы бороться, боль пронзает мой живот, прежде чем все вокруг потемнеет, и, наконец, мир со всем его дерьмом исчезнет для меня.