Машина Кэлвина появляется из-за кустов, когда он выезжает задним ходом с подъездной дорожки.
«Наш начальник службы безопасности обучен всем существующим боевым искусствам. Если ты не хочешь это проверить, я бы посоветовала тебе убрать от меня свои отвратительные руки прямо сейчас.»
Чувствуя, что я, возможно, говорю правду, он отрывает от меня взгляд и оглядывается через плечо как раз в тот момент, когда в поле зрения появляется багажник и половина машины.
С разочарованным ворчанием он отпускает меня и падает обратно на свое место.
Прежде чем у Кэлвина появляется шанс повернуть назад через ворота, Себ нажимает на акселератор М3 Тоби, и мы летим вперед, двигатель урчит под нами.
Если бы я не была так потрясена его словами и собственнической хваткой, то, возможно, даже оценила бы этот звук.
Часть меня ожидает, что он отвезет меня куда-нибудь, кроме школы. У него явно есть какие-то не самые приятные намерения, когда дело касается меня, если то, чем он продолжает плеваться в меня, правда. Но, к моему удивлению, он везет нас прямо в Найтс-Ридж.
Я все еще пытаюсь решить, полон ли он дерьма, или он выжидает своего часа, выводя меня из себя и готовясь к идеальному моменту для удара. Если это так, то я надеюсь, что он знает, что я буду ждать его.
В отличие от вчерашнего дня, он не паркуется ни на одном из свободных мест, где я их нашла. Вместо этого он заезжает в самый задний ряд, на одно место ниже того, где мой бедный Porsche все еще выглядит заброшенным, гарантируя, что мы находимся под прикрытием деревьев, защищенные от любопытных глаз.
«Чего ты хочешь?» Я лаю, сыта по горло его играми. «У нас есть десять минут до начала занятий».
«Классная комната?» — передразнивает он, пытаясь изобразить американский акцент.
«Как скажешь, придурок. Просто выпусти меня.»
«Сколько это стоит?»
«Прости, что?» Я плюю, в полном недоумении, что он требует какую-то плату, чтобы позволить мне выйти из гребаной машины. Хотя я не совсем уверена, почему я удивлена. Это совершенно идиотское поведение придурка.
«Почему я должен тебя выпускать? Я должен оставить тебя здесь, пусть все думают, что ты сбежала.»
«Вау, если это твоя идея „погубить меня“, то я действительно не думаю, что мне есть о чем беспокоиться. Я могла бы позвать на помощь, прежде чем ты пересечешь парковку, придурок.»
Он глушит двигатель, погружая нас в тишину, так что слышно только наше учащенное дыхание.
Все мгновенно становится более напряженным, и мои пальцы сжимаются вокруг сиденья подо мной, ногти впиваются в мягкую кожу.
Он наклоняется, его запах усиливается, когда он смотрит мне в глаза с чистой ненавистью.
Я с тревогой сглатываю, ожидая, что он собирается делать дальше.
Раздается щелчок, который пугает меня и заставляет мои брови сдвинуться вместе, а сердце громко стучать.
В ту секунду, когда он двигается и что-то холодное мягко прижимается к моему бедру, я понимаю, что была права, нервничая.
Хотя, черт возьми, я не могу отрицать, что его пальцы, сжимающие складной нож, не выглядят чертовски горячими.
«Себ», — выдыхаю я. Это должно было быть предупреждением, но когда я смотрю, как кончик его ножа скользит по моему бедру, слегка царапая кожу и оставляя легкие красные следы, это звучит совсем не так.
Он останавливается, когда доходит до края моей юбки, и его взгляд перемещается на мои ноги.
Моя грудь вздымается, когда они соединяются. Я ненавижу, что он может видеть, что именно делает со мной вид его ножа на моей коже, но я бессильна остановить это.
«Ты чертовски мокрая для меня прямо сейчас, не так ли, Дукас?»
«Пошел ты», — киплю я, хотя это бессмысленно. Мы оба знаем правду.
«Ты гребаный лгунья, ты знаешь это? Лгунья и шлюха.»
«А ты вспыльчивый, тщеславный придурок, который думает, что мир ему что-то должен только потому, что он красивый».
Злая улыбка растягивает его губы, и я мгновенно понимаю, какую ошибку совершила.
«Ты думаешь, я красивый, Дукас?»
Мои зубы скрипят, когда я подавляю стон разочарования.
Его глаза отрываются от моих в пользу моих губ в ту секунду, когда мой язык высовывается, чтобы смочить их, и волна желания захлестывает меня при мысли о том, что он целует меня.
Я могу ненавидеть его, но, черт возьми, если воспоминания о том, как хорошо нам было вместе на том кладбище, не заставляют меня желать всего того, чего я не должна.
Его нож вонзается немного глубже, отчего у меня перехватывает дыхание.
Наши взгляды опускаются на лезвие, когда крошечная лужица крови окружает кончик.