С высоко поднятой головой, уверенная, что смогу справиться со всем, что она в меня бросит, я заворачиваю за угол туда, где оставила свою машину.
Но в ту секунду, когда мой ребенок появляется в поле зрения, это как будто кто-то вырывает мир у меня из-под ног.
О нет, она, блядь, этого не сделала.
«Ты гребаная сука», — рычу я, поворачиваясь на каблуках, оставляя машину позади себя, когда налетаю на нее.
Мне не нужно слышать ее признание. Я знаю, не произнося ни слова, что это она организовала обмазывание моего ребенка красной гребаной краской. Вина и самодовольное удовлетворение написаны на ее лице.
Мой кулак сжимается, готовый врезать им по ее самодовольному личику. Я отвожу руку назад, но так и не успеваю нанести удар, в котором так отчаянно нуждаюсь, потому что пара сильных рук обхватывает меня за талию и тянет назад.
«Отвали от меня к черту. Посмотри, что она сделала.» Я вытягиваю руку в направлении своей машины, когда во мне закипает гнев, и я снова борюсь, пытаясь убежать. Я даже не потрудилась оглянуться, чтобы посмотреть, кто меня держит — мое единственное внимание сосредоточено на том, чтобы добраться до Тиган.
Невинная улыбка, с которой она смотрит на меня, заставляет меня наброситься сильнее, но все равно я не могу освободиться.
«Я понятия не имею, о чем ты говоришь, милая».
Сердитое рычание вырывается из моего горла, когда она обходит нас, просто вне моей досягаемости.
«Ой. Какая жалость. К тому же это была такая красивая машина. Я надеюсь, что это не займет слишком много времени, чтобы смыть это. Увидимся завтра.»
Ее глаза отрываются от моих, и она подмигивает тому, кто держит меня, прежде чем она проскальзывает в машину Лайлы, и они выезжают со стоянки.
«Теперь ты можешь опустить меня», — киплю я, снова извиваясь.
Сильные руки, наконец, отпускают меня, и я вырываюсь, крутясь на пятках со все еще сжатыми кулаками, более чем готовая завыть на своего похитителя вместо Тиган.
Пока мои глаза не находят его лицо.
«Тоби?» Я вздыхаю.
Мой гнев на мгновение утихает, но потом я вспоминаю, что он делал все возможное, чтобы избегать и откровенно игнорировать меня с утра субботы, и он возвращается с полной силой.
«Нет», — рявкаю я. «Ты не должен пытаться защитить меня. Чтобы, блядь, защитить ее после того, что она сделала.»
«Ее отец вышвырнет тебя отсюда, если ты ударишь ее, принцесса».
Я делаю глубокий вдох, моя грудь поднимается вместе с ним.
«Ты не можешь решать за меня. Если меня выгонят за то, что я вырубила тупую сучку, то это моя вина. Мне не нужно, чтобы ты встревал посередине. Я большая девочка. Я могу принимать свои собственные решения».
Его лицо бледнеет от моих слов, его рука неловко потирает затылок.
«Итак, меня поставили в известность».
«Что с тобой происходит? Я пыталась достучаться до тебя. Я пытался извиниться, но ты просто закрылся от меня. Мне жаль, что тебе не понравилось то, что ты увидел, но сейчас я мало что могу с этим поделать.»
Ослепленная гневом, я убегаю от него, когда он не отвечает, распахиваю дверцу своей машины и жму на акселератор в ту же секунду, как заводится двигатель.
Мое дыхание все такое же тяжелое, когда я подъезжаю к дому.
Я вылетаю через парадную дверь и спускаюсь по лестнице в сторону спортзала. Я не утруждаю себя тем, чтобы забрать свои боксерские перчатки, когда ухожу. Я не утруждаю себя тем, чтобы заклеивать руки скотчем, на чем всегда настаивает Кэлвин. Вместо этого я просто набрасываюсь на сумку со всей силы, представляя, что это лицо Тиган.
Моя грудь вздымается, пот капает с меня, когда я бросаю все, что у меня есть, в сумку, выплескивая все свое разочарование из-за Тиган и ее дерьмовой выходки, а также всего прочего дерьма, из-за которого мои мышцы были напряжены последние несколько дней.
Единственное облегчение, которое я испытала, — это его визит прошлой ночью. Это был единственный раз, когда я смогла выкинуть это из своей головы.
Будь он проклят.
Я хочу ненавидеть его, но это тяжело, когда он дает мне спасение, которого я жажду.
«ААА», — кричу я, нанося удар за ударом по мешку.
Мои волосы прилипают к лицу и шее, а по спине стекают струйки пота.
Я теряю всякое представление о времени, и в конце концов мои мышцы начинают превращаться в желе, но я все равно не останавливаюсь. Я не могу.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Себастьян
«Что она сделал?» Я лаю в свой телефон, засовываю ноги в кроссовки и выхожу из своей комнаты у Тео всего через несколько секунд после того, как вошел.
Мы с Алексом сбежали сразу после тренировки, когда позвонил его отец и потребовал его присутствия дома. Мы даже не задержались достаточно долго, чтобы принять душ, о чем я сейчас сожалею.