Свободной рукой он открыл дверь, а затем втолкнул меня внутрь. Я замерла в воздухе, а потом мои колени ударились об деревянный пол. Дверь захлопнулась, оставляя нас в полной темноте.
― Раздевайся, Моргана, ― его злой голос пробрал меня до глубины души.
― Джулс...
― Думаешь, я делаю это, чтобы развлечь себя? Думаешь, что я сохранил жизнь твоей сестре, чтобы порадовать себя? Их жизни в твоих руках. Но ты, конечно, можешь и дальше упрямиться, если хочешь.
Мое горло сдавило, по щекам текли непрерывные потоки слез. Я не могла придумать ни одной причины, почему он так поступил со мной. Его отношение изменилось ко мне явно не из-за того, что я решила расстаться с ним. Я не хотела, чтобы кто-то умер из-за меня. Но я ничего не сделала, чтобы он так обращался со мной.
И я поняла, что ни слезы, ни мольбы не помогут мне. Зажмурившись, я стала стаскивать с себя одежду, оставляя только лифчик и трусики.
― Не шевелись и не смей поворачиваться.
Позади меня раздался тихий шорох, который заставил мой пульс ускориться.
Кожаное изделие коснулась моей кожи за секунду до его предупреждения. Я взвизгнула от неожиданного удара и острой боли.
Но мне не дали сделать передышку.
Удары наносились один за другим, их не рассчитать ни по времени, ни стратегически. Но основной целью были мои плечи и икры. С каждым ударом моя кожа становилась нежнее, влажнее, а ощущения ― болезненнее. Сжала зубы, задыхаясь от слез, плакала, опускаясь к пыльному полу.
Что-то еще добавилось к боли. Что-то, что смутило меня и разозлило. И я упорно твердила себе, что это только в моей голове.
Когда Джулиан, наконец, прекратил меня бить, я услышала, как ремень упал на пол. Моя кожа лопнула в некоторых местах, а на некоторых остались рубцы. Я не могла подняться с пола, мне хотелось просто свернуться калачиком и уснуть.
― Я не хотел, чтобы все так получилось... ты много для меня значишь. Я просто не могу... прости, куколка.
Моя грудь вздымалась от уродливых всхлипываний.
Моя голова начала кружиться. И я вновь задалась вопросом, а не подменивал ли мой разум реальность. Мог ли быть мой любимый мужчина таким бессердечным? Быть убийцей? Руки Джулиана опустились на мои бедра, он надавил на рубцы, которые сам же и оставил. Я зашипела от боли, попыталась увернуться от его прикосновений, но он был уже обнаженный.
― Нет, нет, нет!
Я знала, что нахожусь не в том положении, чтобы бороться с ним. Но дело было не только в этом. Но еще я знала, чтобы он ни делал со мной, мне это понравится.
Осознание пришло вслед за эндорфинами, посылающими эйфорический кайф по моим венам. Вот почему он давил на меня чуть сильнее каждый раз, когда мы оказывались в постели. Я никогда не ломалась, никогда не возражала и не просила его остановиться.
Слишком мягко будет назвать меня мазохисткой. Чем сильнее что-то болело, тем больше мне хотелось почувствовать это, и то, что он делал, нравилось мне больше, чем порезы от ножа.
Боль стала моим наслаждением, а удовольствие ― мукой. Это было то, что я никогда не могла объяснить, но мне нужно было чувствовать себя нормальной. Голова перестала кружиться. Я никогда не понимала, как на резкие перепады настроения может повлиять боль. Но все так и было.
― Тш-ш-ш, знаю, что ты тоже хочешь этого. Не борись со мной.
Он коснулся рукой моей промежности, ощущая какой она стала влажной.
― Уже течешь, ― закашлялся он, приподнимая мою задницу, чтобы член оказался напротив входа в мое тело.
Я напряглась, когда головка его члена начала входить в меня дюйм за дюймом. Когда Джулс полностью вошел, то замер. Его теплое дыхание скользнуло по моей спине, заставляя меня вздрогнуть. Чем дольше он так стоял, тем мне сильнее хотелось, чтобы он начал двигаться. Стыд и желание сражались в моем сердце и разуме.
Сейчас я понимала, что была чокнутой. Хотя, наверное, я всегда это знала Можно составить целый список того дерьма, которое крутилось в моей голове. Если бы люди узнали об этом, то сошли бы с ума и облили меня святой водой.
― Покажи мне, как ты сильно хочешь, чтобы я трахнул тебя, ― его голос был сиплым и охрипшим.
А мне хотелось развернуться и вцепиться в его лицо. Он похитил меня, бил меня ремнем, а сейчас его член был глубоко во мне, пока я лежала на грязном полу.
― Лучше по-хорошему скажи, ― прохрипел он, отодвигаясь.
Зажмурилась, словно это меня огораживало от того, что я творила. Прислонилась лбом к полу.
― Пожалуйста... Трахни меня.
Его рука вцепилась в волосы и дернул мою голову назад, когда вновь немного отодвинулся и с резким толчком вошел в меня. Мои стеночки тут же сжались вокруг его члена. Он опустил руку между моих ног и начал быстро ласкать мой клитор, продолжая трахать меня.
― Джулиан, ― простонала я его имя и чуть ли не разрыдалась.
Деревянный пол натирал мои колени и локти, а задница покачивалась от силы его толчков.
Мощное пламя коснулось моего позвоночника, распространилось по нижней части живота и до самого сердца.
Я старалась бороться с удовольствием, заставляла себя не наслаждаться тем, что он дарил мне. А он знал меня очень хорошо, с его губ сорвался раздраженный вздох. Меня перевернули на спину, и я заплакала от соприкосновения поврежденной спины с грязным полом.