– Могу я получить хотя бы квитанцию?
– Разумеется. Моя секретарша выпишет вам квитанцию и передаст вашему шоферу, – ответил он с сарказмом. – А пока присядьте. Мне нужны некоторые ваши данные.
На Базелер платц перед мостом Фриденсбрюкке образовалась пробка. Вот уже несколько недель, как город превратился в огромную, проклинаемую всеми строительную площадку.
Ханна была раздосадована тем, что, направляясь в Заксенхаузен, не подумала об этом заранее и поехала в центр, вместо того чтобы выбрать маршрут через Франкфуртер-Кройц и Нидеррад. Пока Ханна как черепаха ползла по мосту через Майн позади развалюхи-фургона c литовскими номерами, мысли ее кружились вокруг неутешительной беседы с Норманом сегодняшним утром. Она все еще была крайне раздражена этой глупостью и его ложью. Ей действительно было тяжело увольнять его до истечения трудового договора после одиннадцати лет совместной работы, но он не оставил ей выбора. Перед тем как, задыхаясь от ярости, удалиться, он мерзко обругал ее, осыпая страшными угрозами.
Зажужжал смартфон Ханны. Ее ассистентка прислала ей сообщение с пометкой «катастрофа!!!», в котором вместо текста была только ссылка – Focus online[4]. Большим пальцем Ханна открыла ссылку, и когда прочитала заголовок, ей стало не по себе.
«Ханна Херцлоз»[5], – было написано жирным шрифтом, а рядом располагалось ее довольно непривлекательное фото. Ее сердце бешено заколотилось. Она заметила, что ее правая рука, крепко сжимающая смартфон, дрожит. «Ее интересует только выгода. Ее гости, чтобы получить слово, должны подписать кабальный договор. И то, что они говорят, продиктовано им Ханной Херцманн. Армен В. Маурер на телепередаче (тема: «Мой арендодатель хочет меня выжить») должен был говорить о конфликте со своим арендодателем, но перед работающей камерой ведущая наклеила на него ярлык «арендатора-кочевника». Когда после завершения программы он стал против этого протестовать, то узнал якобы полную сочувствия Ханну Херцманн с другой стороны, а также познакомился с ее адвокатами. Сейчас Армен В. не имеет ни работы, ни жилья; его арендодатель окончательно расторг с ним договор. Нечто подобное произошло и с Беттиной Б. Мать, одна воспитывающая пятерых детей, в январе была гостем программы Ханны Херцманн (тема: «Если отец скрывается»). Вопреки предварительной договоренности Беттина Б. была представлена как измотанная жизнью мать-алкоголичка. Для нее передача также имела неприятные последствия: к ней явились представители департамента по делам подростков».
– Черт возьми! – пробормотала Ханна. От того, что однажды появилось в Интернете, уже никогда не избавиться. Она закусила нижнюю губу и стала напряженно размышлять.
К сожалению, статья соответствовала действительности. Ханна обладала стопроцентным чутьем в отношении интересных тем и не останавливалась перед скользкими вопросами и копанием в «грязном белье». При этом люди и их часто трагические судьбы были ей абсолютно безразличны. Большинство из них она даже тайком презирала за стремление обнажить свою душу только ради того, чтобы хотя бы на пятнадцать минут стать знаменитыми. Ханне удавалось перед работающей камерой выудить у людей их самые сокровенные тайны, при этом она умела произвести впечатление человека сочувствующего, заинтересованного и мастерски выполняющего свою работу. Правда, иногда подлинной истории было недостаточно, и тогда требовалось немного драматизма. И это было делом Нормана. Он цинично называл это «Pimp my boring life»[6] и охотно искажал реальность, выходя за все возможные рамки. Было ли это нормально с точки зрения морали или нет, Ханне было безразлично: в конечном счете успех, судя по рейтингу, оправдывал его тактику. Правда, многочисленные папки были переполнены письмами с жалобами обманутых таким образом гостей, так как они зачастую лишь задним числом, подвергнувшись насмешкам своих ближних, понимали всю неловкость от того, что они высказали во всеуслышание. Но лишь изредка дело действительно доходило до суда, и это было связано с отработанными, абсолютно корректными с юридической точки зрения контрактами, которые предварительно должен был подписать каждый, кто хотел сказать хоть слово в ходе программы.
Позади нее раздался звук клаксона. Ханна очнулась от своих мыслей. Пробка рассосалась. Она извиняющимся жестом подняла руку и нажала на педаль газа. Спустя минут десять она свернула на Хеддерихштрассе и въехала в задний двор здания, в котором располагалась ее фирма. Положив смартфон в карман, Ханна вышла из машины. В городе всегда было градуса на два выше, чем в Таунусе. Жара скопилась между домами и достигла уровня сауны. Ханна поспешила войти в холл, где работал кондиционер, и вызвала лифт. Поднимаясь на пятый этаж, она прислонилась к прохладной стене и стала придирчиво рассматривать свое отражение в зеркале. В первые недели после расставания с Винценцом она выглядела ужасающе удрученной и измотанной, и девушкам-гримершам приходилось пускать в ход все свое профессиональное искусство, чтобы она вновь обрела ту внешность, к которой привыкли телезрители. Но сейчас Ханна находила свой облик вполне сносным, по меньшей мере в сумеречном свете лифта. Первые серебряные пряди она скрывала краской для волос не из тщеславия, а исключительно из-за инстинкта самосохранения. Телевизионный бизнес был безжалостен: мужчины могут иметь седые волосы, для женщин, напротив, они означают постепенную ссылку в послеобеденные программы культурно-кулинарной направленности.
5
Херцлоз (