– Ладно, Оля, всё образуется. Два малыша – это не келоидный рубец, от гипноза не рассосётся. Свекрови надолго не хватит, и дочь поневоле приползёт к тебе. Только ты не бросайся грудью на амбразуру, дождись, чтобы она осознала, что обидела тебя.
– Дима то же самое говорит. Так вот, когда меня к внукам не пустили, он взял отпуск и повёз меня сюда.
– Зачем?
– Дима предложил мне разыскать моих родных. Я немного помню свою семью, но мало. Помню, что мама рыдала и ругалась, а папа гладил меня по головке. Потом мама уехала, а папа запил. А потом меня отвезли в детдом. Это был такой шок! Но я быстро привыкла. В общем-то, не так там было плохо. У нас были добрые воспитатели, очень хорошая директор и дружные ребята. А Дима съездил туда и узнал то, что было до детдома. Не думайте, он не полицейский… то есть он, конечно, майор, но не детектив, не сыщик, просто оцифровывает старые дела в архиве. Вот!
– Я это поняла, когда увидела забитый им гвоздь.
Посмеялись. Ольга продолжила:
– В общем, Тверитинова – детдомовская фамилия. Поэтому мы с Ванькой однофамильцы. Ему в доме малютки фамилию дали, он подкидыш. А у меня папина… то есть приёмного папы. Он тоже детдомовский был. У них с женой не было детей, и они взяли меня из дома малютки…
– … где твоя фамилия была Рясова?
– Да! Понимаете, местный архив сгорел. Но Дима догадался сходить в больничный архив и нашёл карточку моей биологической матери. Она тоже испорченная оказалась, мыши её погрызли. Вот ксерокопии.
– Да, место прописки – Рясово Пружинского района. Специально так далеко заехала, чтобы родить и бросить. Ты предполагаешь, что буква «Н» – инициал?
– Да. Только неизвестно какой. То ли имя, то ли отчество.
– А в большом Рясово вы были?
– Да, там мы в сельсовете у секретаря просмотрели похозяйственные книги. Они заведены бог знает когда, в конце пятидесятых. Дима сказал, что расследует старое дело, и мы два дня сидели с книгами. Там много Рясовых с «Н», но женщин детородного возраста на 61 год всего две, обе умерли. А у вас – почти все!
– Да… Паня – Прасковья Никитична, Лена – Николаевна, Наташа, Надя… вот Анна – Тихоновна, хоть одна вне подозрений. Спасибо, мы с Ниной приезжие. Три дома, где москвичи – там жили Воскобойниковы, Чулковы и Филины, в развалившихся – тоже другие фамилии. Наши «Н» все в тридцатых рождены кроме Анны, та, если я не ошибаюсь, сорок четвёртого, но она и по буквам не подходит. Что я тебе скажу, моя дорогая? Очень жестока к тебе жизнь. Дважды предали матери, а теперь дочь предаёт. Я сама мать, уверяю тебя, дочь вернётся. Я не детдомовская, но от младшего сына тоже, знаешь ли… но не будем о грустном. Оля, нет в нашей деревне твоей матери. Насчёт Лены: у неё один свет в окошке – племянник Феденька. Кажется, шестидесятого года. Он с малых лет по тюрьмам, а она ему посылки отсылает. Раньше навещала, теперь уж не доехать. Замужем не была.
– Да, я понимаю, такая добрая женщина ребёнка бросить не могла.
– У Пани дочь твоих лет была или чуть помоложе. Как говорят сейчас, с особенностями развития. Дожила лет до двадцати пяти. Они с мужем в ней души не чаяли. Бросила бы она такую красотку, как ты? Да никогда! Наташа… у неё к 61 году было не то двое, не то трое. Ой, погоди! Она сына Юркой назвала, потому что перед его рождением Гагарин полетел. Алиби, в сентябре никак родить не могла! Мать Анны. Семнадцать Анне было. Мать, возможно, была ещё в фертильном возрасте.
– Вот, я записала. Нонна, 39 лет.
– Да? С ума сойти! Всё село под подозрением! Но с биографией у неё… да…
– Что?
– Никто не говорит. Могу только предположить. Вскоре после оккупации Анна рождена.
– От немца?
– Или от полицая. Наших мужиков в ту пору здесь не было. И на мать, и на неё смотрели как на прокажённых. С детства мать её по храмам и монастырям таскала. Лучше бы в город отправила! Нет, святоша она! Второй раз не допустила бы беременности. Ну, и Надя Рясова. Они поженились 45 лет назад, в 66-м. Зимой по случаю сапфировой свадьбы поляну накрывали. Значит, Рясовой она в 61-м не была!
– Как же так?
– А так. Кто-то из этих «Н», может, из наших, может, из тех, кто умерли, свой паспорт дал напрокат. И не факт, что знал, зачем. И за полвека забыл напрочь. Мамаша твоя, скорее всего, была просто молоденькая глупенькая девчонка. В те годы не такой уж это считался грех – в девках родить. Я, например, за десять лет до тебя вне брака рождена. И оба брата моих. Правда, отец нас усыновил. Только не сразу, а когда старший уже в первый класс пошёл. Плюнь на родословную, Оля! У тебя есть Дмитрий! У тебя есть Юля, Ваня, Люся. У тебя есть и будет дочь, у тебя будут внуки, и ты ещё взвоешь от них. Живи сегодня!