Через день Марья Кузьминична со вздохом сказала:
– Ещё неделя – и я рухну. По двору она ходит, но в сортир зайти не соизволит. Есть принесу – отпускает царственным кивком. Мне нетрудно тарелку супа налить и ведро за ней вынести. Но чего ради?
– Бывают такие люди, – вздохнула Ольга. – Так себя ставят, что всё время чувствуешь себя перед ними виноватой. Ладно вы и тётя Лена, но ведь даже тётя Паня, которая за свою птицеферму, уж простите, удавится! Яйца соседям продаёт по совсем немыслимой цене. А ей несёт с поклоном за так и терпит, что эта барыня объедает белок, а желток сбрасывает на землю.
– Ох, была у нас такая одна, – оживилась Лена. – В поповском доме они жили. Он – директор школы, приезжий. А жена его местная была, из Чулковых. На вид – без слёз не взглянешь. А вела себя как наша Раиса Тихоновна. Мы, Онисифоровы!
– Знакомая фамилия, – сказала Ольга. – Художник такой есть, довольно известный.
– Художник? Ну, Венька их, вправду, всё в тетрадке чиркал. Врать не буду, не видела, он не давал заглянуть. Да я не интересовалась. Он помоложе меня был, на таких внимания не обращаешь.
– Точно! Вениамин Онисифоров! Неужели местный?
– Вы про Веника, что ль?
Это Паня появилась. Она поглядела на скамейки у стола во дворе, за которым сидели женщины, и решила, что места для её обширной фигуры маловато. По-хозяйски зашла на терраску и вынесла себе старое кресло. Уселась, похлопала по подлокотникам и продолжила:
– Мозгляк был – соплёй перешибёшь. В шпиёны годился – за швабру спрятаться мог. Родители у него не то: папаша видный такой, сам с водонапорную башню, шея шире морды, а уж мамашка как рюмашка: плечи коромыслом, грудь шилом, зад колесом. Но рисовал он, я вам скажу, баско.
– Когда это ты углядела?
– Да как-то он на кралю нашу засмотрелся, на Анну. А я мальчишке за спину зашла. Он её нарисовал как на карте даму. Ну, знаешь, кокошник такой с висюльками. Похоже! Она же вечно с надвинутым платком ходила. Сгубила родительница дочь за свой грех! В ту пору кто из мужиков на девку смотрел, прямо дурели. А она глаза в землю, ни на кого не глядела. Так и прожила вековухой.
Из-за дома выбежала Нюся:
– Бабушка! Вот!
На фартук была приколота брошь в виде розы со стекляшками-росинками на лепестках. Паня простодушно спросила:
– Нюсенька, у тебя фартук новый? Какой красивый, как у школьницы! С крылышками!
Нюся возмутилась:
– Баба Паня, ты не видишь, что ли? Это драгоценность! Раиса Тихоновна подарила!
– А-а! Графская бирюлька!
– Ага! Графские брюлики, – подтвердил Вова.
От калитки Тимофей позвал:
– Вова, Нюся, пошли за водой!
– Мужики, потом зайдите, посоветоваться надо! Слава богу, от игрушки своей оторвались!
Второй день деды с Тимофеем вытаскивали из реки брёвна. Паня завидовала: дрова бесплатные. Марья Кузьминична отмахнулась: если бы! Они паром собрались делать, чтобы в Рясово переправляться.
Советовались о том, как избавиться от «графини». Паня предложила «прописать в газете». Тимофей сказал, что это «прошлый век» и предложил разместить материал в интернете. Зимин заспорил, что телевидение доходчивее. Пришёл Дмитрий, послушал и сказал:
– Если вы говорите о воздействии на электоральное поведение, то телевидение в провинции, безусловно, предпочтительнее.
– Чевой-то? – спросила Паня.
– По телевизору будем нашу аристократку показывать, – пояснила Марья Кузьминична.
– А есть ли у кого-то интерес ударить по силовикам? – спросил Дмитрий.
– Какие силовики? Участковый, что ли, наш?
– Квартиры в областном центре – это уровень очень высокий. Куда участковым!
– Тогда бесполезно…
– Нет, почему, – оживился Зимин. – Этот кандидат, который бесноватый, он очень о коррупции в полиции надрывается.
– Тогда пошли ко мне, видео на флешку сгоним, – сказал Тимофей.
– А что нужно?
Тимофей пожал плечами. Марья Кузьминична оглядела присутствующих и поняла, что в журналистике все ни уха, ни рыла. Поэтому скомандовала:
– Дмитрий, вы много снимали. Посмотрите, есть ли панорама села, желательно со стороны шоссе, старики на улице и в огородах, трансформаторная будка как единственный атрибут цивилизации. Поповский дом до и после.
– У меня есть, где риелторы бабульку под дождём ведут.
– Чудненько! А ещё завтра по дороге в Новогорск надо заехать на наше кладбище и снять участок, где пришельцы лежат.
Вывела Нюся гостью за руку. Дмитрий схватился за фотоаппарат и тоже сказал: «Чудненько!»
Когда гости разошлись, уходившая последней Ольга сказала: