В дверь тяжело вступила Паня:
– А не пошёл бы ты сам к такой-то матери?
Максим начал подниматься из-за стола:
– Ах ты…
Но первый положил ему руку на плечо и сказал:
– Ребята, одевайтесь, пойдём пройдёмся. Женщины, вы куда её определите?
– В горницу, – ответила Марья Кузьминична.
– Ну… нормально.
Они принялись за работу. Почти не переговариваясь, быстро прибрались в горнице. Паня сказала:
– Мне не достать. Сними иконы!
– И куда их?
– В горницу.
Марья Кузьминична подала Пане иконы, а потом подумала и сняла ещё фотографии в рамках, тоже в горнице развесила. Обмытую и обряженную покойницу перенесли на стол и пошли за гробом. Когда возвращались, почти столкнулись с бандитами.
– Э… а гроб откуда? – спросил Долговязый.
– Праведникам бог даёт, – ответила Паня.
Она сказала, что останется читать, но через два часа её надо сменить. Марья Кузьминична кивнула и пошла домой. Никогда в жизни не читала Псалтырь, но как-нибудь справится.
Однако через полчаса пришла Анна. Сказала, что по деревне шляется бандитская девка с молодым бандитом, что от неё она узнала о смерти Лены. О читке сказала, что не нужно, что сменит Паню на пару часов, потом сходит передохнуть и будет читать до утра.
Потом вернулась девчонка. Она расспрашивала о том, как готовят к смерти, чем отличается деревенское погребение от городского, при этот шаря взглядом по комнате. После её ухода Марья Кузьминична обнаружила, что в коридоре с полки исчезла надорванная упаковка хозяйственного мыла в целлофановой фабричной упаковке. Исчезновение было абсолютно бессмысленным.
Через некоторое время она вновь пришла, на этот раз не с улицы, а мимо баков, огородами. Девчонка нагло слонялась по двору, заглядывая во все щели. Шёл дождь, поэтому хозяйка пожала плечами и следить за ней не стала. А через некоторое время послышались крики. Быстро промчалась по дороге девчонка, за ней топали Долговязый и Максим. Вскоре бандиты прошли назад, переговариваясь пьяными голосами:
– Никуда не денется… ага, замёрзнет и вернётся…
Потом пришла Анна: «Выгнали».
– Оно и к лучшему, – ответила Марья Кузьминична. – Не стоит рисковать, дома помолишься.
Тимофей под воздействием препаратов спал, всхрапывая. Уже почти стемнело. Выходить на улицу было страшновато, а оставаться дома – муторно. Она накинула старую куртку Олега, в которой ходила за дровами, сунула ноги в калоши и побрела по меже между огородами, решив посмотреть, насколько поднялась вода в реке. Впереди что-то мелькнуло. Плот! Его относило к противоположному берегу, потом развернуло и снова потянуло на середину. И на нем что-то тёмное. Вот, зашевелилось. Есть! Клюнули! Теперь надо ещё одного удалить. У Марьи Кузьминичны к нему отдельный счёт.
Сдвинув половик в коридоре, она уставилась на люк подвала, как будто первый раз его видела. Надо же, как сделано мастерски! Металлическое углубление для пальцев, чтобы открывать, и в то же время чтобы ходить не мешало. А петли на каких крупных болтах! У неё и отвёртки такой здоровенной нет. Пошарила в инструментальном ящике. Вот, пожалуй, долото подойдёт. Провозилась около часа, почти уже отчаявшись. Когда нужна мужская помощь, как назло, один с радикулитом, другой побитый-поломанный, третий вообще уехал! Наконец тяжёлое творило отделилось от пола. Она прислонила его к стене, закинула половик в угол горницы и достала из-за шкафа циновку. Новую купила, собиралась следующим летом в горнице стелить. Кинула на открытый люк. Хорошо лежит, не прогибается.
Закутавшись в старую куртку, долго сидела в темноте, глядя на дорогу. Наконец появилась тёмная фигура. Один. Не долговязый. Постоял и двинулся к её калитке. Прислонился к ней, прикуривая. Ну, господи, благослови!
Марья Кузьминична прошла по краешку вдоль стены, приоткрыла дверь так, чтобы свет из коридора падал на дорожку, и сказала вполголоса:
– Не сомневайся, деточка, никто тут тебя не найдёт!
И быстро отступила назад, всё так же вдоль стены.
Максим рухнул в подвал, даже не вскрикнув. Ругаться он начал уже там. Эх, надо было хоть грабли туда положить! Марья Кузьминична стояла и наблюдала за тем, как в проёме сначала замаячила голова, потом за край ухватилась рука. Тогда она с силой наступила на неё и вогнала шприц в предплечье. А потом, не переставляя ногу, ещё брызнула в поднятое лицо аэрозолем. Схватила тяжёлую крышку и прикрыла подвал. Быстро накрыла его половиком и стала пятиться к двери, но наткнулась на Тимофея.
– Тётя Маша, он же вылезет!
– Ушёл, ушёл подальше, у них же оружие! Не вылезет, я ему такую адскую смесь всадила, у него сейчас сознание смешается и мышцы расслабятся!