– А на нас поклёп был! И не извинились, – возмутилась Паня.
– Не привыкли они извиняться. Продолжаю. Эта пара надеялась на следующий день сбежать. Но влил дождь, и дорогу закрыло. А дальше продолжался трёхкратный обмен шила на мыло. Борька нашёл деньги в её сумке и переложил в свою. Тина обнаружила пропажу и поняла, что молча спереть мог только он, урки бы шум подняли. Она не глупее его, сообразила, где искать. Сунула ему в сумку мыло, которое стащила у меня. Договорилась с Борькой бежать на плоту. Потом закатила истерику бандитам, мол, хочу свою долю! Они ей дали подержать, решили, что никуда не денется. Спьяну, конечно, они все дни пили, Света сказала, что четырнадцать бутылок у неё взяли. Пакет она передала Борьке, а он спрятал его в бане, зная, что никто из его компании за водой не ходит. Не учёл только одного: что урки опомнятся и решат деньги отобрать. Девчонка от них убежала, не зная, что он деньги до плота не донёс. Возвратиться к бане побоялись, решили бежать с тремя миллионами, причём каждый считал, что они у него. Убил ли он её, или она разбилась о камни, экспертиза не выявила. Но, когда дома вытащил из сумки хозяйственное мыло, испытал шок. Надеялся только, что отсидится, а потом вернётся в баню за тем пакетом. Потерял сознание, когда во время допроса узнал, что деньги найдены.
– А другие деньги что, утонули?
– Это зависит от того, что там ещё было. Если сумка не тяжёлая, может, ещё всплывёт. Вот повезёт кому-то!
– Да, пусть лучше у себя оставят, чем деньги банку сдавать, – сказала Анна. – Вот бы нашли их такие бедняги, как те, что от грабежа пострадали! В одной семье дети без отца, в другой мать-одиночка теперь с инвалидностью. А банк ни копейки не дал, говорят, это их халатность!
Сороковины пришлись на субботу. Думали протопить дом Лены, чтобы помянуть её в родном доме. Но потом Марья Кузьминична сказала:
– Не будем менять традиций. У нас банный день. После бани все подымаются ко мне, поскольку я ближе. Нас всего десять человек, чего мудрить!
– Год не пей, два не пей, а после бани выпей, – потёр руки Рясов.
– Васька, мы не на пьянку собираемся, а помянуть хорошего человека, – одёрнула его жена.
– Надь, да это поговорка такая!
– Алкаши и грязнули придумали! Я предлагаю родниковые поминки!
– Ну, уж ты сказанула, – возмутилась Паня. – До этого даже Меченый не додумался!
Сидели старики, вспоминали. Марья Кузьминична знала соседку всего два с небольшим года, а местные жили рядом всю жизнь – свою или её, в зависимости от возраста. Истории весёлые и печальные, поучительные и дурацкие. Тимофей шепнул ей:
– Вернусь домой – запишу. Боюсь, это будет хроника умирающей деревни.
– Типун тебе на язык! Зимин рекомендует долго жить, как наша аристократка, назло пенсионному фонду.
В дверь постучали. Все как-то резко смолкли. Кому бы явиться, если вся деревня здесь? Хозяйка выбралась из-за стола и вышла на террасу:
– Господи, Юрий! Что же мать не предупредил? Проходи, у нас поминки!
Наташа прослезилась:
– Сыночка! Аль случилось что?
– Это у вас случилось! Я только узнал – сразу поехал! Всё, мать, хватит тебе одной жить! Собирайся, поехали!
Марья Кузьминична пересадила Тимофея на своё место, усадила Юрия рядом с матерью, подала чистый прибор и пошла в горницу за стулом для себя. Ничего не подобрала, и пошла во двор, какой-нибудь чурбачок решила принести. Не возвращалась так долго, что за ней уже собирались послать Тимофея. Но тут она вернулась с пластмассовым бочонком: