Путь лежал под уклон. Сначала обледеневшая тропинка шла по травянистому полю, почти освобождённому от снега, потом под ногами ощутимо захлюпало. Теперь ей приходилось глядеть под ноги, иногда прыгать с камня на камень, если они отстояли далеко. Остановившись перед очередным прыжком, она услышала сзади стук камней. Оглянулась и увидела, что её догонял охранник. Она почему-то страшно напугалась и заспешила. Один раз даже ступила в воду. Но и он пару раз промахнулся. Тем не менее, расстояние между ними сокращалось. И вот он оказался в двух метрах от неё. Алю испугало абсолютное отсутствие эмоций на его лице. Остановившись, он сунул руку в карман. Тут она вспомнила, что в её кармане лежит баллончик, который Марья Кузьминична подарила ей и велела всегда носить на случай нападения собак. Она тоже сунула руку в карман. И тут разнеслось:
– Аля-а!
На Ссёлковском конце тропинки стоял Зимин и махал рукой. Аля перевела дух и пошла дальше. Опомнившись, обернулась и увидела спину удаляющегося охранника. Когда камни кончились, она перешла на бег. Оскользаясь на тропинке, она добежала до старика и уцепилась за него.
– Что он хотел?
– Не знаю… он ничего не говорил, только бежал за мной. Я так испугалась!
– Пойдём присядем.
Зимин взял её медицинский чемоданчик, и они пошли к деревьям. Аля не заметила, как роща закончилась, и они оказались у церкви, закрытой в эту пору. За церковью началось кладбище. Потом старик потянул её на боковую тропинку, и они вышли на свежевычищенный от прошлогодней листвы квадрат могил на десять:
– Вот наш участок.
Поставил чемоданчик на скамейку и усадил Алю рядом. Она оглянулась:
– Наш?
– Ну да, тут наши, рясовские. Я сегодня с утра со школьниками скворечники делал, потом мы территорию убирали, а после обеда решил здесь прибраться. Как вода сойдёт, бабки наши придут к Пасхе убираться – а тут порядок!
Под его негромкий говор Аля постепенно успокаивалась. Но ночью ей приснился тот подвал и пустые глаза охранника, который вдруг превратился в кошмар её прошлой жизни Георгия. И она закричала.
Прибежал Зимин, обтёр ей лицо мокрым полотенцем:
– Успокойся, доченька, пойдём чайку попьём, а то опять кошмар приснится. Вот, с душицей сейчас заварю, небось, Тихоновна тебе дала? В травках она дока.
– Да, тётя Аня…
А следующей ночью Зимина мучила бессонница. Он ворочался, прислушивался, опасаясь, что из спальни вновь донесётся крик. Наконец решил перекурить, а потом почитать что-нибудь, пока сон не сморит. Свет не включал, встал, взял сигареты и зажигалку, в прихожей набросил куртку прямо на майку, сунул в карман курево и пошёл к выходу.
Здание детсада было построено в восьмидесятых. Двухэтажное типовое строение и тогда было великовато для села. А в девяностых садик ужался до одной группы, среднюю школу закрыли, оставленную в селе начальную школу разместили тут же, на первом этаже, а на втором сделали квартиры. Теперь детского сада уже не было, зато с торца пристроили террасу, которая стала входом в фельдшерско-акушерский пункт. ФАП на первом этаже, а квартира фельдшера, вход в которую был из той же террасы – на втором. На лестницу, ведущую вниз, он и собирался выйти. Не доходя до двери, услышал какой-то звук за ней. Он не успел обуться, поэтому как был, в носках, метнулся на кухню, схватил ножик с подставки и медленно, чтобы не скрипнула, открыл дверь. Осторожно пошёл по ступенькам. Прислушался: кто-то пытался открыть дверь подбором ключа или отмычкой. Шёпот. Да он там не один! А Зимин с кухонным ножом. Вернуться и запереть верхнюю дверь? Позвонить участковому? Да пока он проснётся, их тут перережут! Треск. Отжимают дверь чем-то типа топора. Отступать поздно. Старик двинулся к дверям и наткнулся на вилы, которыми сегодня грузил на машину состриженные с деревьев и кустов ветки, да так и не собрался убрать в сарай. Хорошо, что треск ломающейся двери заглушил металлический звук упавшего инструмента. Ну, держитесь, супостаты! Сунув нож в карман («А, хрен с ним, карман зашью, если жив буду»), он ткнул вилы в первого, кто вошёл в выломанную дверь. Ударил вполсилы, убивать не хотел, но этого хватило, чтобы противник взвыл и согнулся. У второго реакция оказалась молниеносной: чем-то вроде гвоздодёра, которым выломал дверь, он ударил по вилам, и Зимин выронил их и отступил назад, зацепился за ступеньку и упал, поэтому второй замах грабителя пришёлся мимо. Сидя на ступеньке, старик умудрился вытащить из кармана нож и не глядя ткнул вперёд. Кажется, в ногу попал. Несильно так, наверное, просто царапнул. Но этого хватило, чтобы грабитель, в свою очередь, зашипел и выронил гвоздодёр. Поднимать он его уже не стал. Если бы он видел, что дом защищает старик, то, наверное, добил бы его. Но террасу сквозь окна освещал уличный фонарь, а на лестнице было темно. Свет из открытой двери падал лишь на лежащего у входа первого грабителя. Второй подхватил его под мышки и потащил на улицу. Зимин без боязни включил свет, вытащил из кармана телефон и вышел на террасу, когда услышал звук отъезжающей машины. На двери медпункта висели телефоны экстренных служб. Он набрал телефон участкового и не очень толково объяснил, что случилось. Потом вернулся в коридор, присел на ступеньки и закурил. Через десять минут подъехал участковый, посмотрел на распахнутые двери, кровь на полу и валяющиеся инструменты и сказал: