Харкнесс согласно кивнул, - Я тоже — она подозрительно прищурилась, а солдат нахально улыбнулся - Ну ладно только если пистолетом.
Шотландец скривился, да он как всегда вспылил, но это не повод игнорировать его. Малкольм старательно вслушивался в слова жены, но её голос странно смазывался в сознании, он не мог разобрать ни слова.
Огненные блики на коже искажали её, создавалось ощущение будто она распадается на мириады ярких всполохов. Это была не его жена, а один яркий сгусток энергии, к которому он страстно хотел прикоснуться. Уже ничего не имело значение, всё слилось в одно яркое пятно.
Смотреть на неё было невыносимо, он закрыл глаза, а когда смог приподнять веки его ослепила белизна. Границы пространства перестали существовать. Такер снова зажмурился, но видение не ушло, оно надвигалось, до тех пор пока не поглотило его.
Бывший пресс-атташе за озирался, вокруг была белая пустыня. Его «солнце» исчезло, отчуждённо бледное светило над головой заменило его.
Он замер — это Ад.
Его Ад.
О эта ужасающая белизна вокруг! Малкольм сам не понимал отчего, но этот цвет всегда вызывал у него противоречивые эмоции. В детстве он даже часто плакал из-за этого.
Сделав скомканный вдох, он чуть не задохнулся. Здесь не было ничего, кроме неопределенности, пустоты и безмерности.
В его понимании белизна бесцветна, она видимое отсутствие всякого цвета. В ней нет ни добра, ни зла — лишь чудовищное безразличие. Он никогда и не к чему не был безразличен или в полной мере равнодушен.
До определённого возраста даже прямоугольные куски бумаги вызывали ужас! Собственно может это одна из причин, по которой он так ненавидит бумажную работу.
Он пытался осмыслить происходящее, но не мог, он сам был мыслью. Всё вертелось вокруг одних и тех же строк: «Казалось, здесь ни у кого нет имени, как нет слов. Пустыня все смывала, все стирала своим ветром. „
Он сделал шаг, затем ещё один, или ему мерещилось, что он двигался? Матово-белый мир с белёсым светом, не было даже шелеста песка, лишь звон в ушах. Куда он шёл? Что он искал? Бывший пресс-атташе или не знал или не помнил.
Внезапно перед его взором всплыло воспоминание, карие глаза, по крайней мере ему казалось, что они карие. Такие особенные, с задорными золотыми искорками, что вызывают восхищение.
За глазами возникло прекрасное лицо, тонкие брови были сведены, выражая беспокойство, нос слегка вздёрнут. Видение улыбнулось ему, а он рассеянно кивнул, будто отвечая на немой вопрос. И в довершении — тёмные волосы, как рама обрамляли этот прекрасный лик.
Всё просто, он осознал это: — Она была тем самым, что он искал всю жизнь.
Что-то царапнуло душу, будто ребёнок скребется ноготками по стеклу, такой неприятный скрежет-писк. Он поёжился, плечо беспокойно пульсировало, мужчина схватился за него и мир вернул свои привычные очертания вместе с болью.
— Малкольм ты в порядке? — Всё то же лицо. Клара. Он, по привычке вяло кивнул затем помотал головой и зашипел.
Резкими движениями Такер принялся стаскивать с себя мокрый пиджак. Он будто задыхался в нём.
— Как ты… — но девушка не договорила, она в ужасе выдохнула. — Что у тебя с рукой?
— Всё у него в порядке с рукой! — хотел было возмутиться шотландец, но скосив взгляд на рукав заметил кровь. — Что? Когда он успел пораниться?
Но боль как раскалённая игла пронзила голову.
Без лишних действий и слов, его жена аккуратно помогла избавиться от пиджака и усадила его на диван.
Быстро повернув голову, она обратилась к капитану сосредоточенным голосом — Джек у тебя есть аптечка, ну или хоть, что-то чем можно обработать рану?
Неестественно бледный Харкнесс кивнул и отправился в угол за рюкзаком.
Бросив взгляд на мужа, она улыбнулась. Решительно и без предупреждения разорвала рукав. Малкольм зашипел, он не понял было ли ему больно, он просто зашипел.
— Освальд, полегче, я всё-таки в сознании!
— Оу, прости, я не заметила — проворковала она. Он прищурился, силясь улыбнуться. Попытка придумать, что-то остроумное, провалилась, вялость мыслей и тела не позволяло сделать это. Ему казалось, что всё происходит будто не с ним, а с кем-то другим.
Очистив рану от крови, которой было немного, она удивлённо выдохнула. Это был не порез,
как она думала. Клара слегка прикоснулась к воспалённой коже, укус был странного вида, с таким она прежде не сталкивалась.
Тонкие брови некрасиво кривились от беспокойства, между ними появилась морщинка, повинуясь порыву Малкольм протянул руку, что б разгладить её, но не успел.
Пол был твёрдым, но опять же холода Такер не ощущал. Во рту был привкус чего-то приятного, но всё портила ноющая челюсть. Сфокусироваться он смог только благодаря бывшей учительнице, когда услышал испуганный вскрик.
Харкнесс оттаскивал Клару в сторону, она билась и извивалась точно змея, но преимущество было на стороне капитана.
Вскакивая с пола, Малкольм прорычал — Отпусти её. — голова раскалывалась, он с трудом стоял на ногах. Но ярость, от того, что этот солдафон разбил ему челюсть, а теперь прикасается к его жене была настолько сильной, что он был готов убить! Разорвать его!
Боль усилилась, отбирая вместе с тем рассудок.
— Отпусти её сейчас же — из последних сил ядовито выплюнул бывший пресс-атташе.
Капитан покачал головой и резко вскинул руку с неизвестно откуда взявшимся пистолетом — Ты заражён.
— О чём ты, мать твою? — шотландец решительно ничего не понимал. — Это ты больной на голову ублюдок! Я сказал отпусти мою жену! — перешёл на рык Такер, вместе с тем чуть ли, не кидаясь на шатена.
— Стой! — приказал капитан Харкнесс. — Клара перестала вырываться, услышав характерный щелчок. Военный снял пистолет с предохранителя.
Метая панический взгляд с оружия на Малкольма, она чуть было не расхохоталась от досады, от того что это, мать его, происходит снова.
Выдохнув, миссис Такер задвинула всё беспокойство на второй план. Необходим план действий, а попереживать она успеет позже. Но мысли бешеным круговоротом метались в голове, никак не помогая сосредоточится.
Не сильно то много от неё проку, когда дорогому человеку грозит опасность!
Клара замерла, только сейчас она смогла увидеть, что никак невозможно было разглядеть в близи: - С её мужем, было что-то не так.
В его хладнокровных акульих глазах, если и прежде возникала ярость, то сдерживаемая и расчётливая, как контролируемый пожар. А сейчас, там было что-то нечеловеческое.
Всё это произошло слишком быстро, в какой-то момент Харкнесс ни с того ни с сего напал на Малкольма, а затем силком начал уводить её. Так ей показалось в начале, теперь Клара
сомневалась в своём понимании происходящего.
— О чём ты Джек? Чем он заражён? — напряжённо спросила она, продолжая следить за мужем.
— Позже Освальд, — не отрывая взгляд от Такера кивнул он. — Лучше скажи, разделялись ли вы с ним, если да, то как давно?!