Annotation
Итак, с новым годом, дамы и господа! Январь 2018 наступил, а значит, издательство "Альфа" не против того, чтобы я выложил в свободный доступ изначальную, забракованную издательством в 2016 версию романа, вышедшего в 2017 под названием "Драконоборец". Для тех, кто не в курсе дела, коротко поясню: "Злом за зло" является третьим романом из цикла о похождениях волшебника Тобиуса и два года назад его окончательный вариант не прошёл в печать. Мне любезно предоставили рецензию на "Злом за зло", в которой неназванный редактор выражал сомнение в художественной состоятельности произведения. Доводов он привёл немало, с некоторыми я не могу согласиться до сих пор, большинство не являлось критическим, но несколько основных я всё же не смог оставить без внимания. "Злом за зло" был признан несколько более мрачным и, скажем, болезненно жестоким произведением, чем то, что издательство рискнуло бы выпускать на прилавки. Было указано на некоторые слабые места в сюжете и стилистические недоработки. Будучи в значительной мере переработанным, роман вышел в 2017, как говорилось ранее. "Драконоборец" вышел более завершённым с точки зрения сюжета, у него совершенно иная концовка, несколько изменённый язык и более лёгкая атмосфера. Однако некоторые читатели интересовались судьбой изначального варианта, опубликовать который мне любезно разрешили сегодня. Роман выкладывается ровно в том виде, в котором он отправился бы в печать в 2016, если бы был одобрен. Желаю дерзнувшим приятного чтения.
Крымов Илья Олегович
Крымов Илья Олегович
Злом за зло
Илья Крымов
Злом за зло
('Хроники Серого Мотылька - 3')
ПРОЛОГ
Румяна всегда поднималась первой, раньше отца и матери. Она умывалась, заплетала косу и выходила на утренний холодок во двор. Нужно было выпустить кур, бросить им зерна, наполнить бадью для свиней, открыть кузню и распалить горн. Обычно в это время на пне возле поленницы уже сидел Томех Бэлза по прозвищу Бухтарь, который всегда появлялся до первых петухов. Вот и в тот день он там сидел, сонно чесал вою безобразную седовато-русую бороду и дымил люлькой, выточенной из кукурузного початка.
- Опять затемно явился? И чего не спится тебе?
- Брх-мрх-мрсм...
- Эх, ну и дурень! Чем честнее человек - тем крепче его сон, не слыхал такого?
- Ухм... нав-мрам...
Румяна покачала головой и открыла ворота кузни. Вообще-то при отце она не осмелилась бы так говорить с Бухтарем, но пока тот спал, можно было и поворчать. Не то чтобы Румяна сильно недолюбливала этого человека, просто ей всегда нравилось ворчать, такой уж она была.
Когда пламя в горне приобрело нужную силу жара, а металлические заготовки в его горячем жерле раскалились добела, она вытянула одну щипцами, уложила на наковальню, и Бухтарь со звоном опустил на металлический прут большой молот - искры ринулись во все стороны. Румяна ударила два раза маленьким молотком и перевернула заготовку, чтобы Бухтарь вновь обрушил на нее большой молот, и так раз за разом. Он отлично справлялся, учитывая то, что приходилось работать только левой рукой, ведь правую Бухтарь потерял в бою, когда ходил с наемниками. Он вообще все хорошо делал своей единственной рукой, этот нелюдимый бормотун, и начинал дичиться, когда кто-то пытался ему помочь.
В кузню вошел отец, уже немолодой, но крепкий мужчина, такой же седовато-русый, как и Бухтарь, но постарше, конечно. Он кивнул дочери и помощнику, взял третий молот и влился в работу.
Через несколько часов пришла пора передохнуть, и Румяна с отцом вернулись в дом, где мать уже накрыла на стол. Бухтарь, прежде тоже сидевший за их столом, вернулся на колоду и закурил. Он перестал есть у них с тех пор, как вдова Лешек повадилась его кормить. Вот и опять она вошла к ковалю во двор, высокая, немного полная, румяная женщина в опрятном и довольно дорогом сарафане. Ее волосы успели хорошо отрасти со смерти мужа, но она долго так и ходила с распущенными, за исключением трех тонких косичек, свидетельствовавших о том, что она мать троих детей. Однако примерно в то же время, когда Ива Лешек начала носить Бухтарю обеды, ее русые волосы начали заплетаться в косу свободной женщины.
Румяна, мешая в миске манку с сахаром, наблюдала через маленькое окошко, как угрюмый калека запивает хлеб и мясо парным, с утра надоенным молоком, а Ива любуется на него, будто на чудо какое-то.
- Ма, а правду говорят, что Ивка к Бухтарю в женки набивается?
Прежде чем ответить, Богдана отвесила дочери подзатыльник.
- Не твоего ума это дело, девка, ешь давай!
Богдана поймала взгляд мужа и пошевелила бровями, коваль сощурился.
- А если даже и так, то что? - скрипнул он, уткнувшись в свою миску. - Бухтарь мужик ладный, на все дела мастер, даром что кривой, в шинке, почитай, и не бывает, коваль, плотник, цирюльник, вой в прошлом, кругом молодец. А Ивка уже давно траур относила, все чин по чину. И сорванцы Лешек только его во всей деревне и слушаются. Славно было бы, кабы такой мужик да на Ивкино крепкое хозяйство... Тебе, Румянка, тоже неплохо было бы приглядеться, хорошие мужики - они ить не на каждом углу встречаются.
Девица вспыхнула.
- Мне?! К такому старому присмотреться?! Да в своем ли ты... - она резко запнулась, чувствуя затылком движение воздуха от занесенной руки матери, и резко сменила тон. - Ты, конечно, во всем прав, батюшка, но не по сердцу он мне, пускай уж вдова Лешек свой кус счастья отхватит, а мне Господь другого пошлет.
Вскоре, звеня бубенцами, в деревню въехала бричка Миклоя Зданека, запряженная тройкой красивых каурых лошадей. Пан Зданек разбогател, основав и приведя к процветанию большую конеферму, которая поставляла скакунов даже в королевское войско для отборных гусарских частей, так что и себе он мог в славных лошадках не отказывать.
Коневода, входящего в дом, сопровождал его сын Лех. Господин Зданек обменялся рукопожатиями с хозяином, и они произнесли положенные слова приветствия, а потом Румяна уложила на стол перед севшим заказчиком сверток. Внутри ждала сабля.
- Вот, глядите, милсдарь, как и было заказано, отковали мы из того железа сталь высшей пробы, а рукоятку облагородили конской головой чеканного золота. Ножны новые, Томехом выточенные и конской кожей обтянутые.
Сабля перешла в руки Леху, для которого и ковалась. Молодец вышел во двор на свободное пространство и принялся махать новым оружием, знакомясь с весом и балансом. Старшие смотрели на него из окна, а Румяна вышла следом. Наконец коваль и заказчик решили обмыть состоявшуюся сделку, тем паче что Богдана уже накрывала стол для дорогого гостя.
Бухтарь сидел на корточках возле ворот кузни и дымил, следя, как молодой Лех вращает вокруг себя сверкающим клинком, красуясь перед Румяной, а та только и рада была. Она и сама не замечала, как начинает теребить кончик толстой черной косы - большая редкость по меркам Димориса, в котором, почитай, все русыми урождались испокон веку, - и алеть, словно уложенное в горн железо.
Румяна была красавицей, хотя и не совсем обычной. Ее родители долго не могли завести детей, но в конце концов Господь-Кузнец послал им ее. Девчонка, а потом и девица получилась знатного росту, отцовская наука сделала ее широкоплечей и крепкой, а благодаря жару горна она всегда оправдывала свое имя. Когда пришла пора созревания, девица расцвела всем на зависть, широкие плечи ничуть ее не портили, коса была толще мужской руки, а шея длинна, словно у лебедя. Только цвет волос удивлял. Некоторые бабы судачили у колодца - мол, не от Дорота она такая чернявая, а от какого-нибудь залетного шехверца, но коваль жене верил железно и единственную дочь свою любил безоглядно. Румянка была выше большинства деревенских парней, сызмальства играла с мальчишками наравне, а повзрослев, не видела с ними своего будущего. То ли дело Лех Зданек, единственный парень в округе, кто был выше нее, златокудрый, статный, белозубый, с молодыми усиками, которые когда-нибудь превратятся в настоящие гусарские усы. Под его взглядом Румяна алела, и начинал ее распирать томящий внутренний жар.