Дочитав до конца, Шеф задумчиво хмыкнул себе под нос что-то вроде: «Хм-м, а что, может быть…» – и обратился ко мне, но на этот раз очень мягким, необыкновенно спокойным голосом:
– Сёмочка, отдай эту флешечку Э-эдику и иди… домой – приля-яг отдохни-и… И я пойду…
…Задержавшись у верстальщика Эдика, тощего палочника с печеночными кругами вокруг глаз, я соколиным глазом заметил ошибку в имени одной из свиней-конкурсанток, когда Эдик просматривал мою статью на мониторе:
– Погоди-ка, отмотай немного назад, там опечатка, – нервически сказал я верстальщику.
– Где, где? Здесь, что ли? – сонным голосом переспросил он, крутя туда-сюда колесико мышки.
– Постой-постой! Что это еще за Пипя такая?! Откуда ты это взял? – недоумевал я.
– Дружище, что ты дал, то я и взял, – вяло отозвался Эдик.
– Боже мой, а это еще что такое?! Дай-ка мне, я сам быстренько исправлю, так оставлять нельзя, – я решительно потянулся к клавиатуре.
Эдик нехотя поднялся с кресла, а я занял его место перед компьютером и заменил в тексте букву «п», чтобы получилось правильное имя победителя в номинации «максимальное облысение» – Лидер.
– Ой, а вот еще ошибка… писал-то я ночью… сам понимаешь: под пивным допингом, – я пробегал глазами по тексту, обнаруживал неточности и мимоходом оправдывался перед верстальщиком.
– Ладно, исправляй. Только давай по-быстрому. – Эдик опасливо выглянул за дверь своей коморки. – У тебя пять минут, а я пока перекурю. – С этими словами он оставил меня наедине с моим творением…
Теперь-то я знаю, как затягиваются перекурчики с Эллочкой – Эдика не было больше получаса, – а Эдик теперь знает, что за это время можно успеть исправить очень многое.
Пока я читал, текст фантастическим образом жил своей жизнью, преображался на глазах и не в лучшую сторону – ошибки то и дело вылезали отовсюду. Были перепутаны не только клички животных – пёс бы с ними. Не соответствовало действительности само предоставление фактов и информации.
«И это написал я?! Какой кошмар…» – против неправды восставало что-то внутри меня, наверное, совесть, пока я вчитывался в статью трезвеющими глазами. Мама меня так воспитала, что я не могу врать. Как же я посмотрю ей в глаза, если моя фамилия будет красоваться под этой ложью? Абсолютно каждое предложение вызывало внутренний протест: «Нет, так не годится… это надо исправить…» – бубня себе под нос, комментировал я каждое свое решение и тут же подкреплял его соответствующим действием.
Глядя на меня, трудно было понять, что в данный момент здесь происходило яростное сражение сил добра и зла. Вранье ловкими увертками и недомолвками скрывало или маскировало что-то более важное и главное – истину. «…Ведь это же неправда… – искренне возмущался я, натыкаясь на вопиющую ложь. – Ну что это за лицемерие – селекционеры пород? – не унимался я, в который раз перечитывая и вновь исправляя прочитанное. – Надо раскрыть суть проблемы: извращенцы – вот так гораздо честнее… А это что за слюнтяйство – экстремальный короткошерст?! Как бы ни так – несчастный лысый уродец, жертва безрассудных человеческих экспериментов», – и так далее в том же духе…
Истина, безусловно, сильнее лжи, и чем больше она торжествовала победу, тем все острее становилось опровержение, обретая акценты первого репортажа. Даже заголовок с дипломатичного как-то незаметно поменялся на более прямолинейный:
«СВИНЬЯ ГРЯЗЬ ВСЕГДА НАЙДЕТ».
– Ты че, еще тут? – с нескрываемой злобой зашипел на меня Эдик и поглядел на часы, когда вернулся с перекура и увидел, что я даже и не думаю останавливаться, а, наоборот, впал раж.
– Да погоди ты… Видишь, вот ведь как оно получается… – не обращая на него внимания, я продолжал трясущимися пальцами паркинсонить по клавиатуре листэссо тэмпо.
Эдик не на шутку забеспокоился:
– Эй, ты че там строчишь? Ну-ка, дай-ка гляну… – он уставился в монитор, после чего выдохнул не своим голосом: – Йёо-о-о-ханый баба-а-ай… Это еще что такое?!
– Да все нормально, Эдик, не ссы в трусы, я только кое-что исправил… так, самую малость, – успокоил я нервного верстальщика. – Сам посмотри.
Под натиском его обостренной костлявости мне пришлось уступить верстальщику кресло. Он упал в него и стал судорожно бегать печеночными глазами по монитору, нашептывая:
– Это же другой текст… Ты что, удалил историю изменений?.. Что ты натворил?! Меня же теперь из-за тебя уволят… О го-о-осподи-и-и… – обреченно вздохнув, Эдик уронил голову на ладони, и его пальцы зарылись в курчавую черную шевелюру…