Я собралась, а потом пошла искать Бабс. После завтрака батончиком с инжиром и чаем мы перешли прямо к делу. Я не задумывалась о том, насколько велик «Георгин», пока мне не пришлось наблюдать, как она его прибирала. Я искренне надеялась, что она была не единственным человеком, ответственным за уборку. Предложила помощь, но она отказывалась каждый раз, когда я открывала рот. Чтобы заткнуть меня, она начала рассказывать мне мелкие подробности об истории особняка. Я внимательно слушала, наблюдая, как Бабс вытирала пыль с перил.
— Он пережил множество изменений. Каждое поколение чувствовало необходимость привести особняк в порядок. В последний же раз его пришлось отстраивать заново. Тут произошел пожар, который уничтожил большую его часть. Именно тогда мистер Андреу сделал еще один ремонт, чтобы маленький Мэйсон не столкнулся с неприятностями.
— Он растил его один?
Последовала пауза.
— Да, один. Он был хорошим отцом. До сих пор им является. Он очень любит своего сына. Когда Мейсон был еще маленьким, у него была няня, но все сложилось не совсем удачно.
Она с легкостью обошла стороной мой реальный вопрос. Где была его мать? Прошлой ночью Мейсон отреагировал не так, как если бы это была я. С другой стороны, никто за тем столом не вел себя так, будто мое появление было чем-то необычным. Кроме жены Луки, которая не произнесла ни слова.
— Все, кто был на ужине, живут здесь? — спросила я. Не видела ни одного человека за все время, пока Бабс убиралась. Везде было тихо. Точно так же, как было накануне, когда я приехала.
— О, боги, нет. У Мейсона и Кейти свой собственный дом в дальнем конце владений. Они, как правило, остаются здесь в своей комнате на ночь, когда Мейси работает.
— Чем он занимается? — поинтересовалась я.
— У него ответственная работа.
Что ж, это было размыто и абсолютно ни о чем мне не говорило.
Я продолжила давить.
— У него есть ребенок. Я видела радионяню вчера.
Бабс кивнула.
— У них с Кейти близнецы. Наимилейшие, идеальные маленькие ангелочки.
— А другие?
— Идем сюда. Я просто займусь уборкой, а потом верхним залом — мое последнее занятие на сегодня.
Она пронеслась мимо меня со своим органайзером для уборки.
— У Деклана, Этана и их милой Хелен дом за особняком. Нужно лишь пройтись пешком, хотя гораздо проще добраться на машине. Лука с женой то появляются, то исчезают. Есть еще один брат, Портер. Он путешествовал весь последний год или около того. Расширяет возможности. По большей части мистер Андреу живет тут в одиночестве.
Мы вошли в комнату, в которой витал стойкий запах мужчины, на котором я старалась не зацикливаться. У одной стены был небольшой бар, хорошо укомплектованный спиртным. Бабс направилась прямо к нему и начала там вытирать, хотя все выглядело безукоризненно чистым.
Я подошла к большой вазе с цветами, стоявшей на каминной полке. Это были красивые черные и фиолетовые георгины. Изучая портрет, висящий на стене прямо над ними, мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что я смотрела на саму себя. Картина была настолько живой, что могла сойти за фотографию. И Джулиан говорил правду. Когда-то мои волосы были окрашены стилем омбре, и хотя картина, очевидно, была написана длительное время назад, я не постарела до неузнаваемости.
Именно в этот момент меня поразило. Картина со свежими цветами перед ней. Кольцо, которое Джулиан все еще носил. Особняк был пуст. Мужчина так и не двинулся дальше. Это было до боли очевидно, что делало крайне маловероятным то, что он стал отцом ребенка какой-то другой женщины.
Я положила руку на каменную поверхность, будто это могло придать мне сил. Печаль спиралью пронизывала меня, проникая в каждую клеточку моего тела. Вместе с этим пришло чувство вины, пронзившее сердце.
Что я наделала? Почему? Этот единственный вопрос эхом отдавался в моей голове. Уголки глаз защипало, по щекам потекли слезы. У тебя была семья, и ты так опрометчиво ее бросила?
— Почему?
— У тебя были причины, — мягко ответила Бабс. — Я никогда не смогу принять то, что ты сделала, но я понимаю, почему.
— И что же это были за причины? Что я сделала?
Я и представить себе не могла, что заставило бы меня сделать что-то настолько радикальное, настолько постоянное. Если бы я добилась успеха, я бы сейчас там не стояла.
Она вернула свой баллончик с распылителем в органайзер для уборки и достала из кармана упаковку салфеток.
— Ты утираешь слезы и делаешь глубокий вдох. Это самая трудная часть, но это не более того. Часть гораздо более масштабной истории.
Спокойно подойдя ко мне, она вложила салфетку в мою ладонь и нежно сжала руку.
— Я дам тебе несколько минут.
Меня в самом деле оставили в покое не больше, чем на десять минут, но вернулась не Бабс. Я поняла, что это был он, еще до того, как Джулиан произнес хоть слово. Мое тело и крохотные частички подсознания помнили, кем он был. Это были мои воспоминания о нас, которым еще предстояло всплыть на поверхность. Именно сегодня он мне приснился. Это должно было что-то значить.
— Ты всегда выглядишь прекрасно, когда плачешь.
Странно, но прозвучало как комплимент. Я все еще была застигнута врасплох и смущена тем, что он увидел меня такой, поэтому отвернулась. Так же, как и вчера, он подошел ко мне вплотную, не обращая внимания на границы моего личного пространства, и выхватил у меня из рук салфетки.
— С тобой все будет в порядке, — тихо сказал он, вытирая мое лицо с обеих сторон.
— Ты не можешь этого знать.
— Могу, потому что знаю тебя, куколка.
— Куколка?
Он скомкал салфетку и сунул ее в карман своих брюк. Сделав небольшой шаг назад, Джулиан тщательно прошелся взглядом по моему телу, прежде чем медленно вернуться к лицу.
— Прекрасна. Я знал, что это платье будет хорошо смотреться на тебе.
Его слова немного смягчили мою печаль, даже если и не были правдой. Я знала, что мои шрамы стали красноватыми от слез, а когда он видел меня в последний раз, я выглядела как женщина с портрета, висящего на стене. Пока у меня все еще было ее лицо, нельзя было отрицать того, что происходило с каждым из нас по прошествии лет. Мы старели, и это было не плохо — просто факт жизни.
Он слегка склонил голову на бок.
— Ты не веришь мне?
— Разве ты не обязан был так сказать? Я твоя жена.