Он молчал достаточно долго, чтобы я подумала, что Нестер не ответит.
― Наверное, ты права. Я не сказал тебе, кто ты такая, но это было только потому, что считал, что правда принесет больше вреда, чем пользы. Счастливые люди не убивают себя, моя дорогая девочка. Или своих мужей.
Его последние слова были подобны электрическому разряду. Я пыталась убить Джулиана. Поняла, что это было правдой, когда печаль в моей груди разрослась, подобно воздушному шару. Это погасило мерцающий огонек возбуждения, словно меня окатили ведром ледяной воды.
Эта печаль была чем-то, что я носила с собой все эти годы и никогда не понимала почему давила на меня, как груда кирпичей. А сожаление было тем, что добавляло веса тонущему кораблю.
Дверь распахнулась, и появился человек со сцены, снова одетый в свой стильный костюм. Я несколько раз сглотнула и сосредоточилась на своих ногтях.
― Что ты сказал ей? ― спросил он Нестера.
― Ничего, что она не должна знать.
Он оказался рядом со мной, его ладонь показалась в поле моего зрения.
― Давай поговорим за ужином.
Я не колебалась. Схватила его за руку и не отпускала даже после того, как он помог мне подняться со стула. Мне пришлось посмотреть на него, будто он молча приказал это сделать, а у меня не было другого выбора, кроме как подчиниться. На его лице не было никаких признаков того, что он на самом деле чувствовал, и мне больше, чем когда-либо, хотелось, чтобы я могла читать его так же легко, как он ― меня.
― Я хотел бы поговорить с ней, ― раздался у меня за спиной голос Нестера.
Все еще глядя на Джулиана, я покачала головой.
― Она не хочет говорить с тобой. Но мы с тобой поговорим позже, ― посмотрел он на Нестера, выводя меня из комнаты.
Джулиан всегда был лидером, и мне нравилось следовать за ним, куда бы он ни решил меня повести. Это была единственная вещь, которую я начинаала вспоминать о нем.
На этот раз мы вернулись в его кабинет. Там был накрыт маленький столик. На серебряном подносе уже стояла еда, а рядом ― бутылка вина. Я поблагодарила его, когда он отодвинул мой стул, и это были первые слова, которые произнесла с тех пор, как мы поднялись наверх.
― Ты когда-нибудь собираешься снова заговорить со мной? ― спросил он, как только расставил тарелки между нами и наполнил оба наших бокала. От удаления чьих-то глаз до употребления вина и спагетти. Это походило на начало плохой шутки. Еда выглядела потрясающе, но у меня пропал аппетит.
Я сделала глоток своего вина, позволяя вкусу проникнуть в рецепторы.
― Я причинила тебе боль, ― выпалила после еще одной минуты молчания.
― Хм.
Он вытер рот тканевой салфеткой после того, как проглотил кусочек еды.
― Мы проделали довольно хорошую работу, причинив боль друг другу. Но я думал, ты расстроилась из-за шоу.
― Она уже знала об этих шоу.
― Она?
Осознав, что оплошала, я выпила еще, почти опустошив свой бокал. Джулиан без комментариев наполнил его снова.
― Прежняя я. Это не удивило ее, потому что ей... я имею в виду мне...
― Тебе понравилось, ― закончил он за меня, не тратя и секунды на раздумия. ― Тебе всегда это нравилось. Но думаю, что это первый раз, когда я слышу, чтобы ты была так близка к признанию этого.
Вот тут-то все и осложнилось. Не знала, как объяснить, что прежней мне не нравилось. Ее демоны были больше, чем она могла вместить. Они доминировали в ее сознании. Я поняла это всего несколько минут назад. Новая я была каким-то образом более уверена в себе. Я постаралась донести это до него как можно лучше.
Когда он ничего не сказал, я сдалась и заставила себя начать есть.
― Ты думаешь о себе как о двух разных людях, ― заявил он еще через минуту.
― Не совсем. В голове возникают проблески ее воспоминаний и все, что она чувствовала, но это мой разум. Я знаю, что мы один и тот же человек, но чувствую, что нынешняя сторона меня более уравновешенная. Думаю, что повреждение головы кое-что изменило во мне. Раньше я считала, что мои воспоминания будто вытекли и не все из них вернулись обратно.
Он опустил свой бокал с вином, и я поняла, насколько бесстрастно это прозвучало.
― Прости. Я...
Он отмахнулся от меня и наклонился вперед, положив локти на стол.
― Нет необходимости извиняться. Я тоже там был.
Я поигрывала вилкой, проглатывая кусочек еды.
― Что я сделала?
― Ты съехала на моей машине с обрыва, и мы оба были внутри нее.
И вот оно. Было сказано так, как ведущий новостей объявлял о потенциальном шторме. Я отложила столовое серебро и снова потянулась за вином, прежде чем задать следующий вопрос.
― Почему?
― Твой разум всегда был полем битвы, и я по глупости думал, что смогу остановить войну, идущую внутри него.
На этот раз он снова наполнил свой бокал, и его маска совсем чуть-чуть соскользнула. Говорить об этом было не так легко, как он пытался изобразить. Мне было тяжело это слышать, и, очевидно, это повлияло и на него тоже, но этот разговор необходимо было продолжить.
― Вдобавок ко всему остальному, что творилось у тебя в голове, ты ненавидела то, что тебе нравилось. То, что происходило здесь. Человека, ответственного за это. И ты не хотела, чтобы наш сын был похож на нас. Хотела, чтобы он был нормальным.
Я не могла проглотить ни кусочка еды. Рискуя выблевать все это обратно на стол, я снова потянулась за бокалом.
Сейчас я ничего этого не чувствовала. У меня не было желания убивать его или себя из-за того, кем он был, или из-за тех злых страстей, которые мы питали.
― Кто заботился о Мейсоне? ― едва слышно прошептала я.
― Дакота и Лука, ― горько рассмеялся Джулиан. ― Она тоже приложила руку к твоему падению по спирали. Мой брат никогда не простит ей этого. Но я должен был оставить ее в живых, потому что она мать моих племянников. Даже если Лука терпеть ее не может.
Я задавалась вопросом, чувствовал ли он то же самое и по отношению ко мне. Уставилась на скатерть цвета слоновой кости, чувствуя себя невероятно пристыженной. Я собиралась оставить нашего сына сиротой. Пыталась убить отца, который любил меня и своего сына, чтобы предотвратить то, что все равно произошло.
Прочистила горло перед тем, как начать говорить, и попыталась устранить невидимый барьер, перекрывающий его.
― Извинений никогда не будет достаточно. Даже говоря тебе это сейчас, знаю, что это слово никогда не сможет компенсировать то, что я сделала, но не знаю, что еще сказать. Прости, что причинила тебе боль, что пыталась все это разрушить, ― мой голос дрогнул, но продолжила: ― Я больше этого не хочу и ненавижу себя за то, что когда-либо хотела.