― О чем вы говорили? ― поинтересовалась я.
― Тебе не о чем беспокоиться, ― добродушно ответил Джулиан. ― Пойдем, нам нужно поговорить.
Не дожидаясь моего ответа, он схватил меня за руку и притянул к себе.
― Является ли ваша посылка живым, дышащим предметом?
― Понятия не имею о чем ты говоришь, ― усмехнулся он, что говорило об обратном.
Теперь я была более чем заинтересована в ответе.
― Как люди попадают сюда?
― Если я дам тебе все ответы, то не останется никакой интриги или тайны.
― Правда?
Краем глаза я заметила появившуюся ямочку у него на щеке. У кого-то было хорошее настроение.
― Он показал мне свою игровую, ― бросила я.
― Он талантлив, согласна?
― Идеален. Ты проделал невероятную работу.
― Знаю. Я ведь отчетливо помню, как мы его создавали.
Я рассмеялась и слегка ударила его по плечу.
― Ты знаешь, что я имею в виду.
На этот раз он привел нас не в кабинет, а на задний дворик особняка. Джулиан выдвинул для меня стул за круглым столом, на котором стоял простой поднос с сыром и овощами и кувшин с водой.
― Персонал, должно быть, невидимый, потому что кроме Бабс, я никогда никого не вижу.
― Предполагается, что ты не должна видеть никого из персонала кухни. А с остальными познакомишься со временем.
Время. Мы уже так много потеряли, и это было самое печальное из всего, что произошло, потому что время невозможно вернуть.
Я съела немного фруктов, которые он положил мне на тарелку, греясь на солнышке в тишине и размышляя о миллионе разных вещей.
― Ты так и не двинулся дальше?
По большей части я знала ответ, но предпочла быть уверенной на сто процентов.
― Что ты имеешь в виду?
Я нахмурилась. Он знал, что я имела в виду.
― Я уже знаю, что в определенном плане ты должен был двигаться дальше, ― сухо заявила я.
Конечно, я могла надеяться, но он был не так уж стар, когда я вынудила нас сделать перерыв. С его стороны было бы нелепо давать обет безбрачия.
― Но ты знаешь, о чем я тебя спрашиваю.
― Как и ты знаешь ответ. Я никогда не хотел проходить через это снова. Никто никогда не сможет заполнить пустоту, которую ты оставила после себя. Я влюбился раз и навсегда, и это всегда будешь только ты.
Это был хороший ответ. На губах расцвела улыбка, которую я попыталась спрятать, заправляя прядь волос за ухо.
― Ты видел Нестера?
― Почему ты зовешь его по фамилии, а не по имени?
Я лениво пожала одним плечом.
― Мне казалось более естественным называть его так или доктором. В конце концов, вот кем он был для меня.
― И ничем больше?
Я сморщила нос от отвращения.
― Ты все еще являешься единственным мужчиной, кто когда-либо касался меня в этом плане. Или, по крайней мере, в те времена, о которых я помню. И я этому рада.
― Я намного счастливее тебя на этот счет, ― усмехнулся он. ― А на счет Томаса, то он ушел.
Кинула в рот виноградину. Как он мог уйти, не попрощавшись? Может быть, доктор знал, что с моей стороны прощание будет не таким искренним. Чем больше я думала о том, что он сделал, и обо всей той лжи, которую наговорил, тем больше я радовалась, что Нестер ушел.
― Это неправильно, что я счастлива, что он уехал?
― Нет. Я знал, что именно этого ты хотела, ― ответил он, затем сменил тему: ― Сегодня мы проведем весь день вместе.
― М-м-м, ― пробормотала я в стакан.
― Наверное, нам стоит потратить половину этого времени на то, чтобы я наверстал упущенное прошлой ночью.
― Как?
― Я думал на счет своих пальцев, языка и члена.
― О...
Если это была его версия извинений, я определенно собиралась их принять.
Глава 15
Моргана
Если бы кто-нибудь рассказал мне, как Джулиан выглядит под одеждой, я бы ему не поверила. Знала, что он в хорошей форме, но то, что предстало передо мной, было на совершенно другом уровне. Он разделся первым, оставшись только в черных боксерах.
Его тело было потрясающим. Каждая линия на теле и мышцы пресса были четко очерчены. Даже его задница была подтянутой.
Но его загорелая кожа была покрыта шрамами. По его правому боку тянулась толстая линия, напомнившая удар молнии. Джулиан повернулся, чтобы включить лампу, и я увидела шрам у него на спине. Одна длинная линия и четыре маленьких.
У меня внутри все перевернулось. Не потому, что я испытывала отвращение ― шрамы делали его еще красивее. Но у него по всему телу имелось постоянное напоминание о том, что с ним случилось. Случилось по моей вине.
― Мы будем трахаться много раз на протяжении всей нашей оставшейся жизни. Эти шрамы ― не что иное, как черная полоса. Такая есть в истории каждого.
Он всегда знал, что сказать. Я слегка улыбнулась и, не спрашивая и не думая о последствиях, протянула руку. Провела кончиками пальцев по его прессу, скользя ими туда, где была молния.
― Тебе все еще больно? ― спросила я.
Он заставил меня посмотреть, и теперь я была полна решимости запечатлеть каждую из этих меток в памяти.
― Нет.
Он потянулся к тонким бретелькам моего платья и спустил их вниз по моим рукам, проводя пальцами по моей коже, оставляя мурашки.
Я позволила ему делать то, что у него получалось лучше всего, ― взять ситуацию под контроль. Мое платье исчезло, упав на пол. Его руки не переставали ласкать мою кожу. Скользнули по спине, расстегивая лифчик, освобождая мою грудь. Единственной вещью, которая осталась на мне, было нижнее белье, после чего я осталась полностью обнаженной.
Он перенес меня на свою кровать и уложил, нависая надо мной, как мрачное привидение. Я позволила ему увидеть свое тело, потому что сама этого хотела. Я знала этого человека. Он видел меня в самом худшем виде. Не было никакой причины прятаться от него.
― Ты великолепна. ― Он запечатлел поцелуй на шраме у меня на груди. ― Ты была такой тогда и остаешься сейчас.
― Даже со шрамами?
― Они не так уж плохи. ― Джулиан провел пальцем по одному на моей руке. ― Я вижу их не в том ракурсе, что и ты. Кроме того, я всегда считал твои шрамы красивыми.
Он не торопился. Его руки касались каждой части моего тела. Губами он заскользил по каждому изгибу, шраму и веснушке, пока не добрался до места, где сходились мои бедра.
― Джулиан...
Он усмехнулся, от чего мягкое дуновение теплого воздуха коснулось клитора.
― Джулс, ― твердо заявил он.
― Джулс?
― Зови меня Джулсом.
Он закинул мои ноги себе на плечи, переместив свое тело так, чтобы его рот был именно там, где мужчина и хотел. В тот момент, когда его рот накрыл мой клитор, он превратился из мягкого человека в агрессивного.