— Бьянка, заткнись, потому что ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — рычит Армандо. — Пойдем.
— Тебе повезло, что ты моя мать. Пожалуйста, уходи, пока я не сказал то, о чем потом пожалею, — говорю я ей, прежде чем вернуться в свой кабинет.
Мои родители годами работали над тем, чтобы избавиться от репутации Армандо как безжалостного гангстера. Чтобы отстраниться от фамилии Марзано и возвести Блэквелл в ранг политических королей. Мой отец убил мечту моей матери в самом начале своей карьеры судьи. Исправить ситуацию можно, поставив меня на пост. Мне это неинтересно, но для нее это не имеет значения. То, чего я хочу, никогда не имеет значения.
Я не жду, пока она уйдет, и достаю телефон, чтобы позвонить Клэр. Телефон сразу же переключается на голосовую почту, но когда позже днем мне звонит Бонни, я понимаю, что должен пойти к ней. Но как только я готов покинуть офис, я замечаю Фиону, направляющуюся к лифту. Я захожу прямо за ней, чтобы убедиться, что мы одни, прежде чем нажать кнопку аварийной остановки. Она разговаривает с кем-то по телефону с улыбкой на лице, которая меня раздражает. Я выхватываю аппарат у нее из рук, прекращая разговор.
— Джулиан, какого черта?! — Кричит она и смотрит на панель кнопок лифта. — Почему ты остановил лифт? Какого черта? Этот звонок был по делу, по делу, которое ты велел мне сделать.
— Это дело включает в себя то, что ты говоришь продавцам, что считаешь своего босса идиотом, который настолько глуп, что бросает на них деньги? — Спрашиваю я ее с закипающим на поверхности гневом.
— Подожди, а как ты узнал? Ведь я не говорила именно этих слов. Я должна рассказывать им, какую выгодную сделку они получают…
Я прервал ее, хлопнув рукой по стене рядом с ее лицом. Это пугает ее, заставляя отшатнуться от меня, так как в моих словах сквозит гнев, сквозящий в каждом слоге.
— Делай то, что я тебе говорю, мать твою. И больше ничего не добавляй. Ты понятия не имеешь, что за херню ты несешь. Эти сделки — не просто обычные сделки. Я не просто так тебя нанял. Ты должна быть осторожной. Где-то на этом пути ты забыла, какой голодной ты была раньше.
— Это недоразумение, Джулиан, — хнычет она.
— Когда ты голодная, ты делаешь то, что тебе, блядь, говорят. Когда ты самодовольна, — я провожу рукой по ее торсу вверх-вниз, как палочкой, — ты думаешь, что выше своего положения, что ты незаменима. Это твое последнее предупреждение, Дуглас. Делай то, что я тебе говорю, или ищи другую гребаную работу.
Я нажимаю на кнопку, чтобы лифт снова начал движение. Фиона фыркает и сдерживает слезы. Она не понимает, что я, возможно, только что спас ей жизнь. То, что ее разорвало в лифте, гораздо менее травматично и гораздо менее необратимо, чем оказаться в одном из мясных шкафов Армандо Марзано.
Я отправляюсь домой, где меня ждет поместье Блэквелл. Мне больно осознавать, чего стоил Клэр этот день. Начиная с моего поведения прошлой ночью и заканчивая обменом мнениями с моей матерью, из-за которого она сбежала домой, она не заслуживает моего молчания и избегания.
Приняв душ и переодевшись, я отправляюсь на кухню, чтобы приготовить ей одну из наших любимых закусок. Ее простота преступна, и мои родители презирают ее как низкопробную еду, которую дети называют "едой богов".
Когда я стучусь в дверь, то слышу голос ее дорогой мамы, Сью-Эллен, рассказывающей ей сказки на ночь.
— Можно войти, Клэр?
— Это твой дом, — бормочет она, и я слышу, как она плачет.
Я открываю дверь и вхожу в комнату, которую, как я помню, Сью и Дерек довели до ума, чтобы украсить ее. Я улыбаюсь воспоминаниям о том, как узнал, что у моих лучших друзей будет ребенок. Боже, мы сами были еще детьми.
Я ставлю тарелку на тумбочку рядом с ее массивной кроватью с балдахином. Клэр выглядит такой маленькой в ней. Ее глаза опухли от слез, но они загораются, когда она видит, что лежит на тарелке.
Она хихикает, приподнимаясь на кровати.
— Тосты с корицей? Правда?
— С дополнительной порцией сахара и масла, — говорю я ей. — Мне нужно извиниться перед тобой, Клэр.
— За что? — Она вздыхает и откусывает кусочек. То, как она облизывает губы, заставляет меня отвлечься от первоначальной причины, по которой я пришел сюда.
— Моя мама рассказала мне кое-что из того, что она сказала тебе, и она не имела права…
— Она права, понимаешь? — Говорит Клэр.
— В чем именно? Если ты думаешь, что твой отец использовал меня в каком-то смысле, форме или виде, ты ошибаешься, а моя мать понятия не имеет, о чем говорит. Твой отец однажды спас мне жизнь. Мы были детьми, подростками, и мне было очень плохо после развода родителей. Между ними было столько дерьма.
Она опускает тарелку и гладит меня по лицу.
— Нет, не о моем отце. О том, что тебе пришлось прекратить свою жизнь, потому что ты должен был заботиться обо мне. Ты не ходишь на свидания. Ты никуда не ходишь. Все, что ты делаешь, это работа. Разве ты не скучаешь по плюсам отношений с женщиной?
Клэр перемещает руку к моей челюсти, поглаживая подбородок, пока ее большой палец не касается моих губ. Я чувствую вкус сахара с корицей, когда она раздвигает мои губы, чтобы я мог пососать ее большой палец. Звуки, доносящиеся из ее горла, меняют направление разговора. Она притягивает меня к себе и смотрит мне в глаза, а затем опускает взгляд на мои губы. Когда она проводит языком по губам, я не могу удержаться от поцелуя.
Я снова поддаюсь своему вожделению, потребность поглотить ее и защитить переполняет меня. Я ненавижу это чувство — быть мужчиной, который не может контролировать себя, когда женщина его мечты гладит его лицо.
Наши рты, прижавшиеся друг к другу в ее спальне, разжигают между нами страсть, которой не должно быть. Она точно знает, что нужно сделать, чтобы заставить меня проигнорировать все доводы разума, и я готов выполнить ее просьбу. Она же не тянется сейчас к моему члену.
Клэр проводит ногтями по моей коже головы, прижимает меня к себе, перебирая мои волосы и раздвигая для меня ноги в одной лишь длинной футболке. Я чувствую запах ее сладкой киски, зовущей меня, манящей показать ей, на что похоже настоящее извинение с моей стороны. Я должен это сделать, чтобы остановить то, что я действительно хочу с ней сделать.
Я отстраняюсь от нашего поцелуя и отталкиваю Клэр назад, хватаю ее за ноги, чтобы развести их в стороны и лечь между ними на живот. Боль от борьбы моей эрекции с матрасом не дает мне сосредоточиться на том, что находится передо мной. Мягкий бугор плоти так сладок, как я себе и представлял, когда провожу языком между ее складок.
Чувствуя, как ее пальцы перебирают мои пряди, я закрываю глаза и шепчу в ее киску.
— Прости меня, Клэр. Ты нужна мне. Мне так жаль.
Сомневаюсь, что она слышит меня за собственными стонами удовлетворения, когда мой язык доставляет ей оргазм, от которого ее плечи выгибаются назад, а бедра бьются о мое лицо. Она двигается так, будто мой язык может трахнуть ее, но я могу сделать только столько.
Мои губы захватывают ее клитор, посасывая его, целуя, лаская языком, пока я просовываю один палец, а затем и другой внутрь ее сжимающихся стенок. Ее дыхание учащается, она задыхается от коротких вдохов, которые вскоре сменяются дрожью ее бедер.
Когда я убедился, что она удовлетворена, я отодвигаюсь от ее киски. Обычно в своих фантазиях я задираю ее футболку, чтобы обнажить эти пышные сиськи, обнажая соски, которые можно пососать, пока я вытаскиваю свой член, чтобы наказать ее за то, что она заставила меня нарушить полосу воздержания. Я хочу разнести ее киску так, чтобы мы оба поверили, что она принадлежит мне.
Сдержанность возвращается, чтобы заставить разум взять верх. Я нежно целую Клэр в губы, ощущая сладкий сахарно-коричный привкус еды, которую я приготовил для нее.