Мое любопытство не позволяет мне просто так уйти.
— Что ты собираешься делать со своими родителями?
— Откажусь от них, похороню одного, а второго посажу в мягкую комнату, где она не сможет больше никому навредить. — В словах Джулиана звучит уверенность, пока он ведет меня прочь от места, где я могла бы сделать свой последний вздох.
В мире не хватит душевых и ванн, чтобы отмыть память о травме. Хотя зловоние больше не висит вокруг меня как темное облако, воспоминания о телах, истекающих кровью на полу, преследуют меня в течение следующих нескольких дней и ночей. Звуки выстрелов заставляют меня просыпаться, давая мне новый набор ужасов, которые я вижу во сне наряду со смертью моего отца.
Мой распорядок дня с Бонни нарушается до тех пор, пока она не сможет вернуться на работу. Однажды утром, примерно через неделю после похищения, Джулиан удивляет меня, поджидая в тренировочной комнате.
— Я рад, что ты все еще занимаешься этим, пусть и в одиночку, — говорит он.
— Мне нужно что-то делать, иначе я сойду с ума. Я не могу перестать видеть это. Лужа крови под головой одного парня, брызги крови вокруг другого. Твоя мама держит на прицеле пистолет, потому что ты меня любишь.
Джулиан улыбается.
— Я не хочу бросаться этим словом, но я люблю Клэр, больше жизни люблю. Это не имеет смысла, как быстро все произошло, и я не жду, чтобы ты сказала это в ответ. Я здесь сегодня утром, чтобы попросить тебя поехать со мной куда-нибудь. Я должен тебе четыре дня, помнишь?
Это вызывает улыбку на моем лице.
— Да, я бы с удовольствием выбралась из этого города. Куда мы поедем? — Спрашиваю я.
— Есть клуб, в котором я состою, с поместьем на озере Тахо. Там тихо, есть стрельбище и подземелье. А еще им владеет человек, который, как мне кажется, может тебе помочь. Мы можем поговорить обо всем, о чем захочешь. Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, но есть несколько вещей, которые я должен уладить до того, как мы уедем.
— Я пойду собираться. — Говорю я ему, и тут меня осеняет. — Что ты имеешь в виду, говоря о ком-то, кто может мне помочь? Ты хочешь, чтобы меня поместили в психушку, как твою мать?
— Нет! Клэр, нет. Доктор Мескал, Малия, специалист по травмам.
— Твоя бывшая — доктор извращенного секса? — Спрашиваю я со злостью и ревностью, выплескивающимися из меня.
— Наши отношения возникли примерно в то же время, когда твои мама и папа стали вместе жить. То, как они любили друг друга, было чем-то особенным. Неважно, что им было всего по восемнадцать, просто по тому, как Дерек ухаживал за ней, как уважал ее, как заботился о ней, а потом и о тебе, можно было понять, что ему пришлось отдать так много любви, потому что наше детство не позволяло нам этого.
— А как это связано с тем, что ты заставляешь меня ходить на терапию к твоей бывшей? — Спрашиваю я.
— Когда я встретил Малию, Дерек и Сью-Элл были как гребаные Купидоны, пускающие свои любовные стрелы в каждого. Мы с Малией были несовместимы. Мы были друзьями, которые пытались заставить себя быть кем-то большим, потому что это выглядело хорошо. Мы не продержались дольше нескольких недель. Она закончила Принстон вместе с нами и осталась на Восточном побережье, чтобы получить докторскую степень. Только после того, как ты и твой отец переехали сюда…
Я останавливаю его.
— Когда мы стали жить здесь?
— Сразу после смерти твоей мамы. Мы с Эдвардом были рядом, чтобы помочь твоему папе привыкнуть к одиночеству. Твоя мама, — он делает паузу, тепло улыбаясь, — она была организатором. Она все планировала, оставляла нам письма и записки. Напоминания о том, что не стоит ненавидеть себя за то дерьмо, которое с нами случилось. Напоминания о том, что не стоит заставлять мир расплачиваться за нашу травму, и напоминания о том, что за каждым нашим шагом будет следить маленькая девочка.
— У тебя есть письма от моей мамы? — Спрашиваю я.
— У меня есть одно письмо, которое я сохранил. Оно не длинное, но в основном в нем говорится о том, чтобы защитить Дерека от самого себя. Не позволять его горю поглотить щедрого человека, которым он стал. Не позволять ему быть одиноким и несчастным до конца жизни и дать ему возможность найти любовь после нее. Твой отец никогда не собирался жить дальше. После того как вы переехали, прошло не так много времени, всего два или три года, пока мы вместе строили Nuvola Scura Industries, когда нас было трое. Я с головой погрузился в работу, стал лицом компании, и мое прошлое вылезло наружу вместе со стрессом, связанным с созданием компании. Мне нужна была отдушина.
— И тогда появилась Малия?
Он кивает.
— Да, она рассказала мне о своей травматологической терапии после того, как столкнулась с Эдвардом. Мы поговорили в традиционной манере, а потом она порекомендовала мне подземелье, частный клуб, которым владел ее друг, и моя страсть к боли разгорелась.
— Хорошо. Я встречусь с ней. Если она смогла убедить кого-то вроде тебя быть комфортным и честно рассказать обо всем, что произошло, значит, она знает толк в своем деле.
— Спасибо, Клэр. Я обещаю, что будет весело. Но сначала мне нужно кое о чем позаботиться. Ну, кое о ком, раз уж ты только что вызвала меня на откровенность.
— О ком?
— Чарльстон уже давно получил по заслугам. Я собираюсь получить ответы на свои вопросы, а потом, если ты захочешь узнать, я поделюсь ими с тобой.
— У меня есть выбор?
Джулиан притягивает меня к себе и нежно обнимает, шепча мне в макушку.
— Прости, что просто вывалил на тебя все свое дерьмо. Я должен был дать тебе выбор, но что будет дальше? Я не хочу усугублять твои кошмары, я хочу защитить то, что осталось от этой прекрасной души.
Он отстраняется, позволяя своему рту опуститься на мой для поцелуя, который напоминает мне, как сильно он мне нравится, как сильно я забочусь о нем и возможно, просто… люблю его.
26
ДЖУЛИАН
Эдвард движется в ночной тишине, как пантера на охоте. Мы вместе охотимся на крупную дичь, поджидая в полумраке загородного клуба Mahogany Tuscan. На парковке стоят десятки роскошных автомобилей, и женщина, которую мы послали внутрь, должна выйти с нашей целью через несколько секунд.
Я встречаюсь взглядом с Эдвардом, когда пухлая брюнетка обхватывает Чарльстона за плечи, прижимается к нему и целует в шею, а он прижимает руку к ее попке. Он сжимает ее, пока ведет к своей машине. Он даже не пытается подождать, задирая ее платье, чтобы трахнуть ее возле машины.
Я качаю головой, подходя к нему сзади. Он вздрагивает, когда видит мое лицо в маске в отражении окна позади нее. От быстрого удара головой о раму "роллса" он мгновенно теряет сознание. Эдвард поднимается, чтобы оттащить Чарльстона, а я поворачиваюсь к девушке.
— Спасибо, Рейчел. Вот, держи, и еще несколько тысяч за то, что он тебя трогал, — говорю я ей.
Она улыбается и тянется за пачкой денег.
— Ты всегда присылал мне отличных клиентов, Джулиан. Я бы сделала это бесплатно, ты же знаешь.
— Знаю, и именно поэтому я плачу тебе. Если ты в чем-то хороша, никогда не делай это бесплатно, — шучу я, а она смеется и уходит с десятью тысячами долларов в маленькой сумочке.
Эдвард усаживает Чарльстона в кузов фургона, а я без маски захожу в загородный клуб, чтобы взять ключи от его машины. Роллс-Ройс без водителя кажется пощечиной образу жизни, который Чарльстон пытается поддерживать, но похитить его гораздо проще. Посмотрим, как ему это понравится.
Когда мой отец наконец приходит в себя, он сидит в кресле рядом с истерзанными останками человека, которого Бонни оставила в живых ради нас с Эдвардом. Глаза Чарльстона бешено моргают, пока он спотыкается о слова.
— Что я здесь делаю? — Спрашивает он.
— Зачем ты мучил ту маленькую девочку? — Спрашиваю я его о Дэнни.
— Какую маленькую девочку? Я не мучил ее. Она сама просила меня делать с ней все это, — выплевывает Чарльстон.