— Заткнись!
Арчери с восхищением слушал незнакомца. Хотелось бы ему с таким же самообладанием разговаривать с миссис Крайлинг, или чтобы Чарльз с подобной интонацией вел диалог с Примьеро. Уэксфорд, неторопливо заговоривший о бомбах и покушениях на жизнь, проводил человечка в свой кабинет, и дверь за ними закрылась.
— Не могу ли я на минутку увидеть старшего инспектора? — спросил Арчери сержанта.
— Я посмотрю, свободен ли он.
В конце концов, к нему вышел Берден:
— Доброе утро, сэр. Прохладнее не становится, а?
— У меня есть кое-что поважнее, чтобы поговорить с вами. Можете вы уделить мне минут пять?
— Конечно.
Но он не сделал ни единого движения, чтобы перейти в более уединенное место. Сержант занялся перелистыванием большой книги. Сидя в нелепом, ложкообразной формы кресле, Арчери чувствовал себя как школьник, долго ждавший директора школы, но вынужденный принять возможную кару от мелкой сошки. Он коротко рассказал Вердену о миссис Крайлинг.
— Очень интересно. Вы имеете в виду, что, когда миссис Примьеро была убита, Крайлинг думала, что ее завещание действительно?
— Равносильно тому. Об убийстве она не упоминала.
— Мы ничего не можем сделать. Вы понимаете?
— Я хочу, чтобы вы сказали мне, есть ли у меня достаточные основания для письма министру внутренних дел.
Откуда-то появился констебль, постучал в дверь Уэксфорда и был допущен.
— У вас нет никаких весомых доказательств. Уверен, что старший инспектор не одобрил бы это.
Сардонический хохот донесся сквозь тонкую стену. Арчери почувствовал себя несправедливо задетым.
— Я думаю, что мог бы все же написать подобное письмо.
— Вы должны делать как вам удобнее, сэр. — Берден поднялся. — Многое осмотрели в окрестностях?
Арчери справился с гневом. Если Берден намеревается завершить деловое свидание небольшим разговором, пусть будет небольшой разговор. Разве он не обещал своему старому другу Грисуолду и, в некотором смысле, старшему инспектору, что он не доставит им хлопот?
— Я вчера ездил в Форби, — сказал он. — Побывал там в церкви и случайно увидел могилу этого мальчика, о котором говорил мистер Уэксфорд па днях в суде. Его звали Грейс. Помните?
Лицо Вердена осталось безучастным, но сержант поднял взгляд.
— Я сам из Форби, сэр, — сказал он. — Мы иногда пели и танцевали в доме Джона Грейса. Вам в Форби все расскажут о нем, о том, что случилось двадцать лет назад.
— О нем?
— Он воображал себя поэтом, бедный малыш, и писал пьесы. Он был вроде религиозного мистика. Толкался во все двери, пытаясь продать свои стихи.
— Он был пастухом?
— Нет, насколько я знаю. Разносчиком булок или что-то такое.
Хлопнула дверь Уэксфорда, вышел констебль и сказал Вердену:
— Старший инспектор зовет вас. Голос Уэксфорда гремел вслед ему:
— Можете вернуться сюда, Гейтс, и получить заявление от Гая Фавкеса. И дай ему сигарету. Он не будет взрывать.
— Кажется, меня зовут, сэр, так что извините…
Берден вместе с Арчери прошел в двери.
— Вы поговорили с Алисой Флауэр как раз вовремя, — сказал он.
— Да, я разговаривал с ней. А что?
— Она умерла вчера, — сказал Берден. — Об этом есть в местных листках.
Арчери нашел агентство печати. «Кингсмаркхем кроникл» вышла как раз в это утро, и свежая груда газет лежала на прилавке. Он купил экземпляр и внизу последней страницы нашел сообщение.
«Смерть мисс А. Флауэр»
Он просмотрел его и вернулся на террасу отеля, чтобы прочитать внимательнее.
«Сегодня… скончалась…» Имеется в виду вчера, подумал Арчери, посмотрев дату под сообщением. «Сегодня в стоуэртонской больнице скончалась мисс Алиса Флауэр. Ей было восемьдесят семь лет. Мисс Флауэр, которая жила в нашем округе двадцать пять лет, более всего останется в памяти своей ролью в пресловутом убийстве в «Доме мира» и судебном слушании. В течение многих лет она была служанкой и доверенным другом миссис Примьеро…» Далее следовало краткое изложение убийства и судебного разбирательства.
«Похороны состоятся в приходской церкви круга Форби в понедельник. Мистер Роджер Примьеро выразил желание, чтобы прощальные обряды прошли спокойно и без туристов». Роджер Примьеро, преданный до конца, подумал Арчери. Ом очень надеялся, что Чарльз не сделал ничего, что огорчило бы этого доброго и исполнившего свой долг человека. Итак, Алиса Флауэр в конце концов умерла; смерть ждала достаточно долго, чтобы она успела рассказать ему, Арчери, все, что знала. Ему снова показалось, что это рука судьбы. Надежная, хорошая и преданная служанка. Покойся с миром!
Он отправился на ленч, чувствуя изнеможение и печаль. Где носит Чарльза? Он ушел больше двух часов назад.
Арчери ковырялся во фруктовом салате и растаявшем мороженом. Его воображение рисовало ему сына, самым неприятным образом допрашиваемого Уэксфордом, когда в обеденный зал ворвался Чарльз, размахивая ключами от машины.
— Интересно, где тебя носило?
— У меня было самое полезное утро. Здесь что-нибудь случилось?
— Ничего особенного. Умерла Алиса Флауэр.
— Можешь мне об этом не сообщать. Примьеро был переполнен этим. Видимо, вчера он провел у ее кровати несколько часов. — Он плюхнулся в кресло рядом с отцом. — Господи, как жарко в этой машине! Собственно говоря, ее смерть, пожалуй, похожа на спасение.
— Не думал, что ты можешь быть таким черствым, — недовольно сказал Арчери.
— Оставь, отец. Она отжила положенное плюс еще семнадцать. Она могла уже не хотеть жить. Хочешь услышать, что я вытащил из него?
— Конечно.
— Ты не хочешь больше кофе? Давай выйдем отсюда.
На террасе никого не было. Желтые вьющиеся розы разбросали свои лепестки по всей земле и разбитым плетеным тростниковым креслам. Там было много разных вещей — журналы, библиотечные книги, каталог унылых вязаных вещей, пара стаканов, — которые оставили завсегдатаи словно для того, чтобы зарезервировать постоянное место. Чарльз безжалостно сдунул лепестки, очистив два кресла. Арчери впервые обратил внимание, что он выглядел чрезвычайно счастливым.
— Ну, — сказал Чарльз, когда они сели, — во-первых, дом. Это настоящая резиденция, примерно с десять Трингфорд-Менор. Построенный из серого камня с этаким фронтоном над входной дверью. Миссис Примьеро жила там, когда была девочкой, и Роджер купил дом, когда его выставили на продажу этой весной. Имеется парк с оленями и широкий проезд, начинающийся от столбов въезда. С дороги дом увидеть нельзя, только из кедрового парка. У них итальянец-дворецкий — не такой классный, как англичанин, не так ли? Но я полагаю, что итальянцы — вымирающая раса. Так или иначе, этот символ дворецкого впускает меня и оставляет примерно на десять минут слоняться в зале размером с первый этаж нашего дома. Я был немного возбужден, потому что подумал, что он звонил в «Санди планет», а там сказали, что никогда не слышали обо мне. Но хозяин ждал меня в библиотеке. У него превосходная коллекция книг, и некоторые из них выглядят весьма зачитанными, то есть можно предположить, что кто-то их читал, хотя не думаю, что он. Они были переплетены в кожу, черную кожу. Среди книг много современной секс-дряни. Он пригласил меня сесть и предложил выпивку…
— Немного рано, а?
— Людям это нравится, они купаются в грязи весь день. Если вы представитель рабочего класса, то становитесь алкоголиком. Но можно избежать этого, если у вас дворецкий и около пятидесяти тысяч в год. Потом вошла его жена. Она, можно сказать, прекрасно выглядит — немного из прошлого, конечно, — но великолепно одета. Не то чтобы я хотел бы, чтобы Тэсс одевалась так же… — Его лицо вытянулось, и сердце Арчери окатило сочувствие. — Если бы я даже мог указывать Тэсс, что носить, — меланхолически добавил Чарльз.
— Продолжай.
— Мы выпили. Миссис Примьеро была не слишком разговорчива, но ее муж оказался более откровенен. Мне не пришлось много просить его, так что тебе не нужно разводить пары по поводу моей совести, и он вполне естественно добрался до убийства. Примьеро продолжал говорить, как ему жаль, что он так рано покинул «Дом мира» тем воскресным вечером. Он легко мог остаться. «Я только должен был встретиться с двумя парнями в пабе в Суинбери, — сказал он. — И так получилось, что это оказалось чистым недоразумением, потому что они так и не появились. Или, точнее сказать, они появились, но мне назвали не тот паб. Так что я ждал около часа, а потом возвратился в свое жилище. Удивительно, сколько раз я проклинал себя за то, что не остался в «Доме мира». Что ты думаешь об этом? Я подумал, что это сомнительно, — заключил Чарльз.