– А что тебе приснилось, чадо, когда на проповеди моей заснул?
Хотен до того растерялся, что ответил чистую правду:
– Отбивался мечом от диких половцев, и меч был зело тяжел. И что бы сие значило, господине отче митрополите?
– Это у греческих язычников сны в некоторых храмах считались вещими, – без улыбки ответил отец Клим. – А наша православная церковь в тщании истолковывать сновидения как предвидение будущего усматривает греховное суеверие.
– А как же Иосиф Прекрасный, что истолковал сны фараона? – удивился Хотен.
– Мало того, и пророк Даниил толкует сон Навуходоносора, однако о сем повествуется в Ветхом завете. А даром, что ли, Ветхий завет до сих пор не переведен полностью на славянский язык? Мы, христиане, живем по Новому Завету, а Иисус Христос не толковал снов. Ветхий же Завет мирянину, да и простому чернецу читать опасно есть, да не ввергнется неразумный в бездну гнусного иудейства. Впрочем, и премудрый Соломон хорошо сказал, что «сновидения бывают при множестве забот». Тебя беспокоят опасности, связанные с новым поручением князя, только и всего. Непонятно мне токмо, почему ты заснул именно на моем поучении.
Укор отца митрополита прозвучал мягко, и Хотен решился на пояснение:
– Слишком уж умное твое поучение, его бы лучше мне прочитать, а не прослушать. Когда читаешь, работают и глаза, и слух, и всегда можно остановиться и возвратиться к началу, а слушать куда тяжелее. И еще твое поучение будит у слушателя мысль. И мне тогда мысль пришла. Дозволишь ли, господине отче митрополите?
– Давай, и наперед прощаю тебе еретическое прегрешение, без коего, мыслю, не обойдется.
– Спасибо, господине отче. Трудился я тогда мыслями, пока в сон не впал, утрудившись. Скажи, почему ты приводил сказанное многими мудрецами, но обошел слова святой княгини Ольги к древлянским послам: "Измывшися, придите ко мне". Разве не подражала наша святая княгиня Иисусу Христу?
– Чего-нибудь в таком роде я и ожидал от тебя, емец, – усмехнулся митрополит. – Вот только не ересь ты ляпнул, а простую глупость полупросвещенного киевлянина, коего хлебом не корми, а дай порассуждать о местных святостях. Ведь благочестивая княгиня Ольга (святой называть её рановато, покамест православная церковь не причислила к лику святых) приказала сие древлянским послам перед тем, как сжечь их прямо в бане. Она тогда еще была язычницей и мстила смерть мужа своего Игоря Рюриковича. Когда же приняла христианство, все прежние грехи осыпались с души благочестивой княгини, как скорлупа с грецкого ореха.
– Ты замечательно проповедовал, господине отче митрополите, – промолвил Хотен, уставившись на горшок с дымящейся паром кашей. – Так прямо до сердца твои слова и проникают.
– Добре, – вздохнул отец Клим. – Надежда мне остается, что пишу я лучше, нежели проповедую. Положи себе каши, пока не простыла, и извини, что заправлена постным маслом – оливковым. Утолим первый голод, тогда и побеседуем.
Обещанную беседу, понятно, начал хозяин, когда отодвинул от себя миску и потянулся за кувшином. Хотен, резво привстав, налил из кувшина квасу сперва отцу Климу, потом себе.
– Итак, ты пришел ко мне, потому что принял тайное поручение нашего князя? Я ведь не ошибся?
– Именно, господине отче митрополите, князь меня назначил боярином-радником и пообещал рыцарское звание от зятя своего короля Гейзы. Велел перво-наперво тебя о нашем деле подробно выспросить.
– А сам ты веришь ли, что искомое существует? – прищурился отец Клим и отхлебнул квасу.
– Князь Изяслав не из тех людей, что байки рассказывают, – осторожно заметил Хотен и в свою очередь пригубил из кружки. Квас оказался хорош, с приятным нёбу грушевым привкусом.
– Я тоже так полагаю, – кивнул головою отец Клим. – Однако дело опасное. Ведь искомое может оказаться в земле княжества, где сидит ворог князя Изяслава и приятель Долгорукого. Это одно. Второе: в самой книге князя Владимира Мономаха, в том, что он написал, ничего не сказано о месте, где искать.
– Откуда же сие тебе ведомо, господине отче?
– Я читал сию книгу, более того, некогда своею рукой переписал её со списка, отданного самим Мономахом в книжное хранилище на хорах Киевской Софии.
Хотен помедлил, соображая. Потом предположил:
– Однако же, господине отче, и такое возможно, что указание было вписано именно в ту книгу, которую Мономах дал своему внуку.
– Ты забываешь, чадо, что князь Изяслав прочитал книгу со всем вниманием, именно желая найти указание. Не забывай, что он был молод и любопытен. Кроме того, князь потом пересказал мне всё, что прочел тогда в книге, а я сверял по своему списку… Ты усмехнулся, однако он пересказывал с завидной точностью – что и не дивно, ибо человек, редко читающий, прочтенное запоминает с большим тщанием, нежели привычный читатель книг, как мы с тобою, емец.