– Извини мне мое невежество, великий княже, но что такое стратегос?
– Стратегос по-гречески то же, что по-русски «умелый полководец», и сказать так обо мне будет справедливо. А великих стратегосов было немного. Я припомню сейчас разве что Александра Македонского, а у нас – блаженного предка моего Святослава Игоревича. Добрый был воин Святослав, вот только его прославленное «Иду на вы!» давно устарело. Налей-ка нам еще вина, боярин. Нам надо успеть отдохнуть, пока враги дают передышку.
Возясь с кувшином и кубками, подумал Хотен, что великий князь вызвал его для беседы наедине, удалив из горницы даже своего чашника, вовсе не затем, чтобы рассказывать об Александре Македонском. Однако, как ни скребут на душе кошки, беседу следует поддерживать.
– Любопытно, великий княже, где бы мы сейчас разговаривали, если бы ты послал князю Юрию грамоту «Иду на вы!»?
– Конечно же, я молодец, что не испугался большого войска Володимирки, повисшего у нас на плечах, а ударил на Белгород и Киев. Однако сие было бы невозможно, если бы ты не обезвредил лазутчиков Юрия, а наше войско, заняв единственную прямую дорогу на Киев, не перекрыло гонцам Володимирки и Андрея всякую возможность предупредить Юрия о нашем на него походе. Смешно и горько мне сие, мечник, однако мы использовали давнюю беду Руси, в коей испокон веков царствует бездорожье. Если бы мы шли так по земле франков, гонцы, загубив по несколько скакунов, обогнали бы наше войско по объездным путям. Они там ездят дорогами, вымощенными камнем еще древними римлянами во времена великого Цезаря, а через реки у них переброшены каменные мосты! Уже тысячу лет те мосты простояли и еще столько же простоят, представляешь? Хороша была и стратегема с ложными кострами…
– Стратегема?
– Так по-гречески называется воинская хитрость. Я, знаешь ли, попросил отца Клима, чтобы выписал из своих книг и дописал, чего сам припомнит, про все книжные стратегемы. А как соберемся с боярами думать, чтобы прочел. Зачем тужиться, придумывая воинские хитрости, если добрые люди за нас уже поработали головами? Кстати, Петро трудится сейчас, записывает в свою летопись повесть о нашем походе. А вот о тебе ему приказал не писать… Отчего ж не спрашиваешь, почему?
– Зачем спрашивать? И так знаю, что недостоин таковой чести.
– Просто о тайных делах мы молчим, ведь правда? И тем более нельзя о них писать, что можно невольно предупредить о новых наших придумках противника и даже подсказать ему, как их использовать против нас. А тебя я еще награжу, мечник. Может быть, прямо сейчас. Ибо вижу, что грустен и добрым шуткам смеешься через силу. Поведай же, что случилось.
И Хотен, как отцу родному (а разве великий князь не отцом пребывает всем своим подданным на Русской земле?), рассказал о своей беде.
Князь не раздумывал долго. Стукнув по столу кулаком с такой силой, что чуть вино из кубков не расплескалось, он приказал:
– Прелюбодейку и её дружка приказываю расстрелять на воротах, выблядка поработить! С горничной и тестем разобраться и твоей власти мечника хватит. Нельзя такую наглость спускать мужней жене, тем более купеческой дочери! Когда от родича моего Владимира Давидовича сбежала жена, известная тебе добре Звенислава Всеволодовна (что ж не подкручиваешь ус? Не узнаю своего мечника!), и он не захотел или не сумел отомстить, а после, желая взять Башкорда в союзники, признал его отчимом своего сына от распутницы… В общем, наши сплетники ни одни ушат грязи на бедного вылили. А как избавишься от злой жены, я тебя женю на боярышне. Тогда уж мои бояре перестанут, наконец, на тебя коситься. Вот только как ты доберешься до обидчиков, если они во Владимире, что на Клязьме? Если бы не война с ним, я попросил бы стрыя своего Юрия выдать их как преступников или поменять на его пленных бояр, какие поплоше… Вот только на Суздальщину для того только, чтобы тебе угодить, я не пойду, нет!
И великий князь погрозил пальцем своему мечнику. Хотен через силу улыбнулся – и вдруг хлопнул себя по лбу:
– Не думай, что тщусь польстить тебе, великий княже, но в беседе с тобою или с отцом Климом и моя голова вроде как светлеет… Ведь милостиво упомянутая тобой поимка Юрьевых лазутчиков до конца не доведена. Второй приказчик, посланный Саидом в Киев к Юрию, на Волынь во Владимир до нашего похода так и вернулся. Позволь мне обыскать киевскую лавку и дом Саида, схватить того лазутчика, если там прячется, засадить его в поруб, а под его именем отправить на Суздальщину моего персианина-холопа, голову которого я в свое время выкупил у Башкорда. Он в торговых делах Саида не собьется, потому что у него служил подручным. Кстати и ведомости о том, что в тылу князя Юрия творится, привезет.