Камилла пожала плечами.
– Нет, разумеется, хотя бы потому, что белек мне не нравится. А потом, у меня хватает денег на кое-что получше.
– Норка?
– Соболь.
– Да, у него мех самых красивый. Но и самый дорогой.
– Вы разбираетесь в мехах?
– Еще бы. Мой отец был скорняком, и детство я провел среди звериных шкурок. Чуть сам не стал скорняжничать.
– И вы не ошибетесь, определяя мех?
– Нет, естественно.
Ландон вынул изо рта сигарету и наклонился к Камилле.
– Хотите, чтобы я оценил ваши?
– Нет, не совсем.
Загадочное выражение лица Камиллы заинтриговало Ландона.
– Вы что-то задумали, – покачал он головой.
Откуда ему было знать, что его рассуждения об истреблении бельков придавали все большую отчетливость мыслям Камиллы.
– Ответьте, вы не отказались бы заработать много, очень много денег?
– Что, по-вашему, значит «очень много»?
– Гораздо больше, чем вы получаете в Конго или Индонезии.
– Так, ясно. Выходит, надо кого-то убить.
– Правильно. Но поменьше, чем в Конго или Индонезии.
Ландон нетерпеливо раздавил окурок в пепельнице перед собой и положил руку на сиденве за спиной Камиллы.
– Выкладывайте поскорее, что вы такое придумали!
Черные глаза Камиллы блестели, и Ландон на ее сильно побледневшем лице ничего, кроме них, не видел. Эти глаза его привлекали и отталкивали.
– Могу предложить дело, которое будет вам по плечу. Скажите, вы всегда так ловко орудуете ножом?
– Всегда. Как только освоил это искусство, не делал промахов. Этот способ самый быстрый, чистый и точг ный. Вам действительно надо кого-то убить?
Камилла промолчала. На лбу у нее образовались глубокие поперечные складки. В эту секунду Камилла видела кукольное личико «белобрысой», ее потертую шубку из белька.
– Решайтесь же!
– Не спешите, – сказала она, – эту операцию надо тщательно обдумать, чтобы ни один из нас не оказался под подозрением.
– И сколько же вы заплатите за «эту операцию»?
– Сто тысяч.
– Я ценю свою голову дороже. Ведь за убийство в таких условиях я рискую головой.
– Триста.
– Пятьсот.
– Ого! Вы, оказывается, довольно алчный человек.
– Не знаю, не замечал за собой такого. Но и дураком себя не считаю. Если фортуна дает шанс, только идиот им не воспользуется. Скажите, для вас это важно?
– Чрезвычайно.
– Вот и платите «чрезвычайно».
Камилла разглядывала лицо сидящего так близко человека. «Странно, – думала она, – вот ведь совсем не красавец, но он мужчина и может волновать…»
Внезапно она вздрогнула от смелой ласки его руки, пробравшейся к ее затылку.
– Вы странная девушка, – проговорил он неестественно медленно. – С первого взгляда вы кажетесь некрасивой, простите меня, таких вещей обычно не говорят. Но чем больше на вас смотришь, тем сильнее вы к себе притягиваете…
Ночь была очень холодной, улицы казались вымершими.
Но Реми и Люк к этому привыкли. Они ни на секунду не умолкали, обсуждая то, что услышали от своих товарищей, с которыми недавно расстались.
– И вовсе не в том дело, – кипятился Реми, – что в колледже заставляют зубрить, а в том, что этот тип имеет такой вид, будто снисходительно похлопывает тебя по плечу и приговаривает: «Я понимаю, сам был молодым…» Врет он! Потому что нельзя поверить, что он был таким, как мы! Правда?
– Безусловно. Наша эпоха такова, что и не снилась нашим дедам и отцам. Хотя они и восставали против того, что навязывалось им сверху. Но современность не имеет ничего общего с тем, что было даже тридцать-сорок лет назад. Людей того времени здорово обогнали, как в свое время обгонят и нас, ведь прогресс остановить невозможно.
– Да, да! К прошлому нет и не должно быть возрата. Но есть люди, которые не понимают этого и живут по старым канонам, да еще требуют от нас, чтобы мы переняли их вкусы и привычки…
Разглагольствуя, приятели свернули с ярко освещенного проспекта на темную улочку, а затем в еще более темный переулок.
Вряд ли они замечали, где шли, пока в непроницаемой тьме не наткнулись на какое-то препятствие.
– Осторожно!
– Что это?
Оба возгласа раздались одновременно. Склонившись до самой земли, они с трудом разглядели женщину, лежащую поперек тротуара. На ней была меховая шубка, а светлые волосы создавали подобие ореола вокруг ее безжизненного лица.
У Реми и Люка перехватило дыхание. Они смотрели на женщину, не имея сил даже позвать кого-нибудь на помощь.