Если мои противники окажутся быстрее и умнее меня, то судьба Джанины предрешена — ее найдут с перерезанным горлом. Сомневаться в этом не приходилось.
Прибыв в Боллинг, я поставил машину в гараж и прошелся по главной улице. Это был красивый городок, примерно такого же размера, как Доркинг, с одной главной улицей и разбегавшимися от нее в стороны узенькими улочками. Немногочисленные жители входили и выходили из аккуратных магазинов, жили своей размеренной жизнью.
Старомодная гостиница помещалась на главной улице, приблизительно в средней ее части. Я прошел в бар, наполненный дымом и жужжанием голосов посетителей того сорта, которые собираются в подобные места после рыночного дня.
Я заказал себе выпивку и устроился у большого окна, думая о том, что в Боллинге имею столько же шансов узнать что-либо полезное, сколько и на то, чтобы вознестись на небо. У меня очень редко бывали подобные минуты депрессии.
Напротив окна, через которое я наблюдал за движением на улице, имелось не занятое домами место и я мог видеть в отдалении холмы и перелески. Был тихий чудесный вечер, и голубовато-синее небо красиво возвышалось над темной зеленью деревьев…
Но тут мое созерцательное состояние было прервано, не веря своим глазам, я придвинулся к окну.
Из табачной лавки, расположенной по ту сторону дороги, вышла «тетушка». Сомнений не могло быть — это была она — хозяйка квартиры Сэмми на Киннэул-стрит, участница его убийства.
Я залпом осушил стакан и поспешил выскользнуть на улицу.
Идя по противоположной стороне, я старался держаться в гуще людей, чтобы не быть замеченным «тетушкой».
К счастью, она не оборачивалась и не осматривалась. Я пересек улицу и пошел за ней. Людей было порядочно, и она по-прежнему не оглядывалась. Мы подошли к месту, где главная улица сужалась, и толпа была гуще. И здесь я ее потерял. В один момент я видел ее, и вдруг она исчезла из поля зрения, как будто растворилась в воздухе. Когда я подошел точно к тому месту, где видел ее в последний раз, я заметил узенькую аллею и пошел по ней. Еще десяток ярдов аллея продолжала идти прямо, но от нее ответвлялись узкие проходы и вправо, и влево. Здесь «тетушка» могла направиться в любую сторону, гадать было бесполезно.
Я вернулся на главную улицу и закурил.
Очевидно, «тетушка» зашла в какой-то соседний дом, но в какой?
Справа от аллеи был расположен небольшой кинотеатр. Я подошел к нему и, разглядывая афиши, подумал, что она вполне могла возыметь желание посмотреть какой-либо фильм. Правда, это мало согласовывалось с родом ее занятий: «Феи смерти» редко интересуются кинематографом, но вдруг?..
Я купил билет и вошел внутрь.
Помещение было маленьким и затхлым, а фильм старый и скучный. Когда мои глаза освоились с полутьмой, я начал внимательно всматриваться в присутствующих в надежде заметить «тетушку», но в зале ее не было.
Фильм кончился, зажегся свет, и я собрался было уйти, но экран вдруг поднялся, занавески позади него раздвинулись, и свет в зале снова погас.
На сцене появилась леди с несколькими обученными голубями и принялась демонстрировать разнообразные трюки.
Очевидно, в вечерний сеанс были включены несколько номеров с участием артистов.
Леди заставляла своих голубей проделывать различные интересные вещи, и казалось все это им нравится. Я с удовольствием следил за представлением.
Когда ее выступление окончилось, зал разразился громкими аплодисментами.
Я поднялся и начал продвигаться по проходу к выходу и уже почти добрался до него, когда услышал голос со сцены:
— Леди и джентльмены, сейчас я имитирую для вас воркование голубей, которое вы только что слышали в блестящем представлении мадмуазель Леклерк.
Я остался стоять у выхода, с возросшим интересом наблюдая представление. У артиста действительно был необыкновенный дар подражания…
Возле меня стояла контролерша. Я спросил ее:
— Кто это такой?
— Это Великий Равалло — вершина нашей программы на этой неделе.
— Превосходный подражатель, — заметил я.
— О, чудо! У нас многие удивляются, как он соглашается на такую ничтожную работу в маленьких местечках, имея возможность получить гастроли в больших городах.
— Да… — ответил я неопределенно, разглядывая вновь появившегося на сцене Великого Равалло. Он искусно имитировал известные звуки и голоса. Из его рта вырывался охрипший бас, мужской грубый голос, женский мягкий голосок, детский писк и лепет и многое другое. Аудитория бурно аплодировала ему.
Я вытащил портсигар из кармана, зажег сигарету и, прислонившись к стене, продолжал наблюдать за ним.
— Да, это очень занимательно, — сказал я контролерше. — Он еще будет выступать сегодня?
— Да, на последнем представлении, примерно в десять пятнадцать. Представление заканчивается его выступлением. Приходите. И приводите своих знакомых.
— Непременно, — ответил я, — а сейчас, очень жаль, не могу досмотреть. Тороплюсь.
Выйдя из кинотеатра, я дошел до аллеи, у входа в которую потерял тетушку, свернул в нее, добрался до первого узкого прохода вправо и уверенно пошел по нему. Не пройдя и пятнадцати ярдов, я нашел то, что искал — служебный вход в кинотеатр.
Повернув обратно, я добрался до гостиницы, заказал виски с содовой и, расположившись в баре, почувствовал себя несравненно лучше.
После минутного размышления и одного стакана виски я отыскал с помощью буфетчицы телефонный аппарат и попросил соединить меня с номером моей квартиры в городе. Вскоре в трубке послышался голос портье.
— Говорит Келлс.
— Я вас слушаю, мистер Келлс.
— Сегодня вечером, в девять часов мне будет звонить мистер Эрни.
— Эрни. Ясно.
— Мне нужно передать ему сообщение. Было бы хорошо, если бы вы достали блокнот и записали.
— Одну секунду, мистер Келлс.
Я подождал, пока он приготовиться записывать, и затем продиктовал ему:
— «Прошу мистера Эрни взять машину и прибыть в Боллинг в Беркшире. Я буду ждать его в гостинице «Корона» в баре в девять сорок пять, поэтому ему надо поторопиться. Просит Келлс». Записали?
— Да.
— Прочтите, чтобы не было ошибок.
Портье прочел записанное, и я повесил трубку.
Вернувшись в бар, я выпил еще порцию виски с содовой, чувствуя, что нуждаюсь в этом, и затем вышел на улицу.
Двигаясь по главной улице и внимательно осматриваясь по сторонам из опасения неожиданно натолкнуться на «тетушку», я дошел до знакомой аллеи и, еще раз осмотревшись, проскользнул в нее. Здесь было безлюдно.
Свернув в знакомый проход справа, я прошел мимо закрытого служебного входа дальше и вскоре оказался в узеньком переулке. Двигаясь прямо по нему, я вышел на окраину городка и натолкнулся на теннисный корт. Тропинка, шедшая вокруг корта, вывела меня на проселочную дорогу, по обеим сторонам которой были расположены коттеджи и бунгало — летние одноэтажные домики с верандой.
Вскоре, пробираясь дальше, я обнаружил маленький коттедж, окруженный заросшим садом, у входа в который на калитке красовалось объявление: «Сдается».
Своим видом и расположением коттедж пришелся мне по вкусу. Кухонная дверь поддалась моим усилиям очень быстро и легко, и я принялся за осмотр внутренних помещений.
Коттедж имел три комнаты и кухню. Все помещение не было меблировано. Одна из комнат, расположенная между гостиной и кухней, имела маленькое окно, из которого проглядывались поля. Место было идеальное.
Я вышел через ту же кухню и плотно притворил за собой дверь, не заперев ее.
Несколько минут я гулял в окрестностях этого коттеджа, а затем направился обратно в город, придерживаясь по возможности наиболее безлюдных улиц. Беспокоила меня лишь одна мысль: как бы не попасться на глаза шнырявшей где-то здесь в городке голубоглазой «тетушке». И я все пытливее и зорче вглядывался в маячившие на главной улице женские фигуры, приближаясь к гостинице. Если бы «тетушка» заметила меня в этом городке, то все представление, которое я готовил, могло потерпеть полный крах.