— Скорее всего, вы просто полны воспоминаний о вчерашнем вечере, — улыбнулся Чан.
После еды Кирк объявил, что идет к себе в контору просмотреть кое–какие бумаги. Чан быстро встал.
— Я буду сопровождать вас, — сказал он, — если, конечно, вы разрешите. Мне нужно отправить жене письмо с объяснением задержки, а то она будет ждать понапрасну. И вместо меня приедет мое послание. — Он вздохнул.
— Правильно, — одобрил Кирк. — Не переживайте, вы же по делам здесь находитесь.
— А что подумает обо мне маленький Барри?
— Не исключено, что он такой же чувствительный, как и его тезка. Он хочет, чтобы вы до конца выполнили свой долг. И он гордится — вернее, будет гордиться, когда вырастет, — тем, как вы раскрыли тайну убийства сэра Фредерика Брюсса.
— Но пока мне не везет, — промолвил Чан. — Ладно, я даю себе еще одну неделю, а потом, что бы ни случилось, уеду. Клянусь, что я буду непоколебим, как Гибралтар.
— Недели вполне достаточно, — согласился Кирк. — Вы обязательно все успеете.
— Уеду я в любом случае, — твердо произнес Чан.
Они спустились вниз, и Кирк уселся за массивный стол. Кинсея не было. «Собирает ренту», — пояснил Кирк.
Взяв бумагу и конверт, Чан устроился за стенографическим столиком в углу. Но, похоже, думал он о чем–то другом: детектив исподтишка наблюдал за Кирком. Потом он внезапно встал и подошел к его столу.
— Чернила высохли, — заявил Чан. — И кто только назвал такие ручки вечными?
— Достаньте ручку отсюда, — предложил Кирк, выдвигая нижний ящик. А глаза Чана остановились на конверте, лежавшем на столе. Его действия даже ему самому показались странными: он шпионил за своим хозяином.
Чан взял ручку и вернулся на свое место, продолжая наблюдать за Кирком. Закончив одно письмо, молодой человек принялся за другое. Написав и его, он вложил оба листка в конверты и наклеил марки. Чарли в тот же миг налепил марку на свое послание и вскочил.
— Разрешите мне сдать и ваши письма, — попросил он.
— О, благодарю вас, — обрадовался Кирк, протягивая ему конверты.
Когда Чан вернулся, Кирк стоял посредине комнаты, глядя на часы.
— Не желаете услышать рассказ миссис Таппер—Брок о своей жизни? — предложил он.
Детектив покачал головой.
— Прошу прощения, но это не моя работа. Мисс Морроу сама компетентна в таких вопросах. Я уже несколько раз ввязывался не в свое дело, потому теперь останусь в стороне.
— Ну что ж, как хотите, — кивнул Кирк. Потом взял шляпу с плащом и исчез.
Поднявшись в бунгало, Чарли Чан увидел в гостиной Билла Ренкина. Репортер ждал его.
— Доброе утро, — поздоровался Ренкин и, не сдержавшись, добавил: — Похоже, вы сегодня не отплываете?
Чан нахмурился.
— Все суда, покидающие этот порт, уходят пока без меня. Я еще не могу ехать: слишком много темных туч над здешней сценой.
— Я в курсе, — улыбнулся Ренкин. — Не забудьте только, что вы должны подробно рассказать мне обо всем. Я уверен, что сумею защитить вас. Я считаю китайцев великим народом.
— Спасибо вам за лестное мнение.
— А теперь перейдем к делу, — продолжал Ренкин. — В это яркое утро я принес вам маленький подарок.
— Вы необычайно добры ко мне.
— Я же все–таки умный парень, — подмигнул ему Ренкин. — Ваши туманные намеки на Битхэма заставили меня призадуматься. А если я думаю, то как правило добиваюсь результатов. Я проштудировал «Жизнь» полковника от корки до корки. Наверное, нет нужды сообщать вам о четвертом мая 1913 года. В тот день полковник Битхэм начал восьмимесячное путешествие из Пешавара в Тегеран через Афганистан и пустыню Кевир в Персии.
— Я далек от всего этого, — заявил Чан.
— Возможно. Но вам известно, что в своей книге он назвал эту экспедицию маленькой увеселительной прогулкой, «небольшим праздником». Не настоящим путешествием, а только дорогой к дому.
— Вот как? — заинтересовался Чан. — Я пока не дошел до этого места.
— Оно описывается в книге менее знаменитой, чем остальные его сочинения, — пояснил Ренкин. — Полковник назвал его «За Хайберским проходом». Я перерыл весь город и нашел экземпляр только в Беркли. — Он протянул Чану книжку в красном переплете. — Вот тот маленький подарок, о котором я говорил.
Чан принял книгу с благодарностью.
— Кто знает, возможно, она не менее ценна, чем предыдущие. В любом случае, я ваш должник.
— Трудно сказать. Не исключено, что вы найдете там нечто, что я пропустил. Я читал ее очень внимательно, но мое мнение еще ничего не доказывает.
Чан открыл книгу.
— Отдельные главы неплохо бы пролистать прямо сейчас, — пробормотал он. — Похоже, это сочинение отличается от остальных трудов полковника Битхэма. — Он прочел посвящение: — «Одной из тех, кто будет помнить и поймет».
— Я тоже обратил на него внимание, — заметил Ренкин. — Наверное, полковник пережил какой–то щекотливый момент, может быть, в юношестве. Сушествует женщина, которая помнит, как он целовал ее под сиренью возле ворот, и понимает, что теперь он стал таким благодаря ей.
Чан глубоко задумался.
— Почему бы и нет, — рассеянно произнес он.
— Вообще–то, англичане не столь уж бывалые люди, какими кажутся, — продолжал Билл Ренкин. — Я знал одного английского летчика во время войны, настоящего ребенка. Он брал с собой в полеты веточку вереска, напоминавшую ему о давнишней любви. Он был удивительно сентиментальным человеком. А вдруг полковник Джон Битхэм такой же?
— Почему бы и нет, — опять повторил Чан.
Ренкин поднялся.
— Наверное, мой дорогой шеф уже бьется в истерике, ведь я еще не показывался в редакции. Он меня любит, хотя и грозит выгнать за то, что я до сих пор не раскрыл тайны убийства сэра Фредерика.
— Ну, здесь виноваты не только вы, — заметил Чан.
— А вы не могли бы подарить хоть крупицу своих догадок миллионам наших читателей?
— Пока мне ничего не известно.
— Неужели даже краем глаза нельзя заглянуть за кулисы, — взмолился Ренкин.
Детектив покачал головой.
— Дело очень запутанное, — объяснил он. — Если бы я находился тогда в Пешаваре… Но я там не был. И сейчас сижу в Сан—Франциско, спустя пятнадцать лет после случившегося. Я могу лишь догадываться о чем–то, но догадки часто уводят прочь от истины.
— Вот тут вы правы, — сказал Ренкин. — Но рано или поздно вы все равно победите и сообщите мне все подробности.
— Вы надеетесь на свою счастливую звезду? — спросил Чан.
— Естественно, — ответил репортер.
Потом он ушел, оставив Чана за книгой. Чан читал ее, сидя возле камина и думая о том, что такое занятие гораздо интереснее, чем разговор с миссис Таппер—Брок.
А в это время Барри Кирк весело мчался в красивый дом своей бабушки на Пасифик—Хейтс. Старая леди приняла его в гостиной.
— Доброе утро, — поздоровалась она. — Каким образом ты сумел подняться в такую рань? Странно, и лицо у тебя не заспанное.
— Детективная работа не позволяет долго спать, — засмеялся он.
— Вот это хорошо. Ну, чем могу быть полезна? Предупреждаю, подобные дела мне давным–давно надоели.