Я предпринял иной ход:
— Не думаю. И вот почему. До тех пор пока я жив, вы имеете некоторый шанс добыть то, что так усердно ищете. — Она внимательно взглянула на меня. Я продолжал: — Вы пытались получить это у Сэмми, но не смогли. Вы предприняли целый ряд шагов, чтобы выяснить, где или у кого это находится. Но все оказалось тщетным. Теперь вы обратили все свое внимание на меня. Однако я не вижу ни малейшего смысла меня убивать, если вы хотите что–то найти. Такой безрезультатный опыт у вас уже был. Я имею в виду убийство Кэрью.
— Вы хотите сказать, что если я сохраню вам жизнь, то вы дадите то, что нам нужно? То, что мы хотим получить?
— Да. При определенных условиях. И это ваш единственный шанс.
— Ха–ха! — Она грубо захохотала. — Знаете, если бы вы это даже и сделали, то в настоящий момент это уже никакого интереса для нас не представило бы!
Я вновь передернул плечами.
— Мне уже надоело говорить с вами. Можете стрелять.
Она слегка пошевелилась, по–прежнему прислоняясь спиной к косяку двери, и, сопровождая свои слова странной улыбкой, сказала:
— Стрелять я буду тогда, когда мне это будет нужно. Пока мне доставляет удовольствие слушать вас, позволять вам рассуждать и строить догадки относительно того, когда именно я решу убить вас и как именно.
— Так. Выходит, что вы еще не окончательно решили застрелить меня? Возможно, вы примените по отношению ко мне иной способ?
— А почему бы и нет?
На ее лице вновь появилась улыбка, показавшаяся мне особенно отвратительной.
— Вы имели еще одного замечательного агента, — продолжала она. — Человека по имени Кресси. Возможно даже, вы помните его.
Я неопределенно пожал плечами.
— Этот Кресси был довольно приятным. И нельзя сказать, что он был неумен. Подобно вам и Кэрью этот Кресси также подвизался в роли немецкого офицера. Но ему удалось достичь большего, чем вам, мой дорогой
Майкл. С помощью подложных документов он сумел пробраться на ракетную экспериментальную базу на Балтийском побережье. Его достижение было выдающимся. Не правда ли, Майкл?
— Может быть.
— Но Кресси слегка поскользнулся. Совсем немножко. И это было роковым для него. Однако вас интересует продолжение истории Кресси?
— Да, меня интересовала причина гибели моего друга Кресси, но не в меньшей степени меня интересовала и причина не совсем понятного для меня странного поведения этой ведьмы. Зачем она тянула время? Чего она хотела добиться от меня? Может быть, хотела вырвать у меня какое–либо неосторожное слово, признание, указание? Может быть, подтверждение того, что Кресси действительно был наш?
— Я всегда всем интересуюсь, Бетина, исключая ваши рассказы о самой себе.
Она изобразила на лице гримасу.
— Ах вот как! Вы разочаровались во мне, дорогой Майкл? Но вы успеете еще больше разочароваться во мне, прежде чем я покончу с вами! А пока вернемся к нашему другу Кресси, который проделывал такую исключительную работу для вас в Пенемюнде. Так вот. Однажды ночью налет англичан был особенно тяжелым. Как вы знаете, им уже удалось раскрыть существование и местоположение ракетной экспериментальной базы. Поэтому и предпринимались некоторые меры по ее ликвидации. Ваш бедняжка Кресси в качестве капитана противовоздушной обороны нашей базы очень устал после длительного дежурства. После налета он отправился к себе на квартиру в деревянный домик в ряду подобных же домиков, соединенных общим полуподземным коридором. Он бросился одетым в кровать и, по–видимому, тотчас же крепко уснул. Я была там же. Я выслеживала другого шпиона — француза — и заглядывала во все домики, углы и щели, надеясь где–либо натолкнуться на него. Мы точно знали, что он находится где–то по соседству, вблизи. Заглянула я и в домик Кресси. Он спал, что–то бормотал себе под нос и тяжело ворочался. Я уже собиралась закрыть дверь и уйти, чувствуя некоторую неловкость оттого, что вынуждена нарушать отдых германского офицера. Но в эту минуту Кресси начал отчетливо говорить во сне. Догадываетесь, дорогой Майкл?
— Что ж здесь особенного?
— Не прикидывайтесь таким наивным. Так вот. Кресси заговорил на чистейшем английском языке! А таких способностей, по нашим данным, за ним не числилось!
— Так вот как был раскрыт Кресси, — подумал я с горечью. — Однако какую же цель преследует гарпия, рассказывая это мне? Возможно, беспредельный садизм побуждает эту змею оттягивать последний момент?»
Она продолжала:
— Как раз в этот момент англичане совершили второй заход. Грохот от наших зениток и взрывавшихся бомб был невероятный. Ваш Кресси зашевелился и начал, видимо, пробуждаться. У меня мелькнула неплохая мысль — не казнить ли мне самой английского шпиона. Тут же на месте. Это было бы недурно для меня. Я выхватила револьвер, но в следующую секунду пришла к заключению, что было бы более забавным перерезать ему горло. Так я и сделала. В то время, когда он еще не успел проснуться. Он еще спал. По крайней мере в первое мгновение… И вот теперь я думаю, не применить ли такую же технику и к вам.
— Мне кажется, — сказал я, начиная догадываться о назначении газового пистолета в руках садистки, — что вам будет нелегко перерезать мне горло, принимая во внимание то обстоятельство, что я нахожусь далеко не во сне.
— Не беспокойтесь. Способ я найду.
Я зевнул опять. Громко и довольно театрально.
— Одна вещь для меня совершенно очевидна, — сказал я, — и это то, что вам совсем не улыбается убить меня. Почему — я уже вам говорил. Дополню эти причины. Совершенно очевидно, что вами еще не найдена та вещь, которую вы так усердно разыскиваете. Вы полагали, что она находится у Сэмми Кэрью, но ошиблись. У Кэрью этой вещи не было. Эту вещь мог бы иметь я. Не так ли? Вы хорошо понимаете, что я могу ее иметь. Но, само собой разумеется, я не могу ее иметь при себе. Следовательно, убить меня — это напрасная трата времени. И я уверен, что все это вы уже давно решили. Прав я, дорогая Бетина?
Говорил я не очень складно, так как все мои мысли сосредоточились на подготовке к ослаблению возможных одурманивающих последствий выстрела из газового пистолета. Даже если в нем и находился один из препарированных мною патронов, то и в этом случае выстрел мог бы причинить вред, размеры которого я не мог предугадать. Важно было не упустить момент, вовремя вдохнуть в себя чистый воздух и отвернуть от прямого удара газовой струи лицо. Одновременно я прикидывал шансы преодолеть пространство в пять ярдов, отделявшее меня от выступа стены. Этот выступ находился слева от двери, почти рядом с немецкой чертовкой.
Секунду–две гарпия молчала, а затем слегка отодвинулась от косяка двери и прохрипела:
— Правы вы или нет, я не знаю. Но знаю, что вы паршивая английская свинья! И я застрелю вас или перережу вашу глотку…
Все последующее произошло в таком стремительном темпе, что впоследствии я лишь с большим трудом смог восстановить события.
Внезапно в доме раздался какой–то глухой грохот. Определить его характер или происхождение времени не было. Бетина вздрогнула, но мне это могло и показаться. И в ту же секунду она выстрелила. Но в эти доли секунды я уже инстинктивно рванулся за выступ стены. Я еще не успел подлететь к выступу, как моя правая рука взмахнула маузером. Свет исчез, а я, оглушенный, теряя сознание, осел у стены за выступом. Но сознание я не потерял, а если и потерял, то не более чем на какую–нибудь секунду.