— Это был его собственный выбор — взять дело в свои руки, — мягко напомнил ей Стокер. — Он мог передать Фэйрбротера властям.
— За убийство, да. И признаться в мошенничестве, протащив свою фамилию сквозь грязь, обрекая свою дочь, чтобы об этом шептались за ее спиной до конца жизни. Нет, благослови его бог. Он пытался избавить ее от этого. Но, как я уже сказала, мой муж не очень-то был мыслителем. — Она встала и протянула руку каждому из нас по очереди. — Я уезжаю в Египет, как только смогу договориться. Я не думаю, что мы встретимся снова.
Мы вышли из комнаты для переговоров с запасными шестью минутами. Хетти внимательно посмотрела на Стокера, когда мы проходили мимо, и он помахал ей шляпой.
— Мисс Спидвелл, — позвала она. — Минутку. — Она вышла из-за стола с портфелем из пергамента. — Мы получили ваше согласие. Вы будете приняты на следующую официальную встречу через две недели. Вот информация для новых членов. Это конфиденциально.
Я взяла тяжелый пергаментный портфель и взглянула на стену, где висели фотографии участников. Прошлое и настоящее, галерея женщин достижений, женщин стойкого духа и неукротимой смелости. И, несмотря на мои опасения, я знала, что нашла свой дом. Как раз в конце было небольшое пустое пятно, незаметное, спрятанное под лестницей. — Прямо там, — сказала я Хетти.
— Простите, мисс Спидвелл?
— Вот где я хочу, чтобы висела моя фотография.
Она улыбнулась. — Добро пожаловать в Клуб Ипполиты, мисс Спидвелл.
На следующий день леди Велли пригласила нас на чай, чтобы услышать окончательный отчет о том, что она настояла назвать «дело Тивертона».
— Бедный Лесси, — сказала она, добавив в чай здоровенную порцию виски. Стокер откланялся на том основании, что он пытается отремонтировать Aérostat Réveillon, но я подозревала, что это будет бесполезной затеей. Его светлость взглянул на груды расколотой гондолы и порванной ткани — и отвернулся в отчаянии. Тем не менее, Стокер чувствовал себя обязанным попробовать, и поэтому он был занят шитьем, склеиванием и плетением под присмотром графа.
— Что станет с Фигги? — спросила леди Велли.
— Школа, — сказала я ей быстро. Мы провели предыдущий вечер за ужином в отеле Allerdale в номере мистера Стила, обсуждая ситуацию. По моему настоянию г-н Стил записал Фигги в Академию молодых леди имени Лейдлоу-Аптон, уникальное учреждение в Колорадо, основанное для того, чтобы воспитывать «искательность» необычных молодых женщин. Не секрет, что он питал надежду, что однажды она решит выйти замуж за молодого Генри, но я советовала ей подождать лет десять и путешествовать по миру — по крайней мере, дважды — прежде чем предпринять такой решительный шаг. Она поблагодарила меня за мой совет с неохотным рукопожатием.
Стокеру она доверила Нута, объяснив, что не может отвезти его в Америку, и что животное не может желать лучшего места, чем рядом со Стокером. Потребовались согласованные усилия и вся моя физическая силы, чтобы оторвать Фигги от Стокера, когда она пошла обнять его на прощание. Но в конце концов она была оторвана от его груди, и нам разрешили продолжить наш вечер.
Леди Велли кивнула, когда я рассказала историю. — Это закалит ее. Она может выглядеть как Тивертон, но она Уорд, и если она чем-то похожа на свою мать, она покажет это сейчас. Неприятности формируют характер, — закончила она быстро. — Говоря о родителях, это прибыло сегодня. — Она вручила маленькую коробочку из черного шевро, на которой было выбито три отличительных перья.
— Это…
— Да. Его перья. Откройте.
Я сделала, как она велела мне. Внутри на устричном сатине лежала тонкая нить из бисера с выставки в Тивертоне. Синяя ляпис-бабочка свисала со дна, готовая улететь. Я не прикоснулась к ней.
Леди Велли заговорила первой.
— Одно из немногих подлинных произведений. Не волнуйтесь — он заплатил за это.
— Почему? — спросила я изменившимся голосом.
— Кто может сказать? — Она пожала плечами. — Записки не было, только инструкция: доставить в ваши руки. Делайте выводы, какие вам угодно.
Я закрыла коробку. — А если я вообще ee не приму?
— Это тоже ваш выбор, — признала она. — Но не закрывайте дверь полностью, Вероника.
— Он закрывал ее для меня достаточно часто, — быстро ответила я. Слишком быстро.
Она одарила меня жалостливой улыбкой. — Никогда не позволяйте своей гордости диктовать решения, дитя.
Я положила коробку в карман и взял чайник.
— Думаю, вам нужна чашка свежого чая. — И когда я наливала, моя рука была устойчивой.