— С ним? В этом нет необходимости, — пообещала я ему. — Он изменчив как море, но тверд как земля.
— Что вы будете делать? — почти жалобно спросил он.
Я пожала плечами. — То, что мы должны, сэр Хьюго. Мы найдем Джона де Моргана.
Стокер ждал меня, когда я вышла из дома, выражение его лица было задумчивым. — Я не должен был оставлять тебя. Это было грубо.
— Это наименьшее из твоих оскорблений, — сказала я, не останавливаясь. — Каким невозможным придурком ты стал? Ты действительно собираешься найти Джона де Моргана?
— Конечно, — сказал он, идя рядом со мной. — А ты не собираешься?
— Это логичный курс действий, и я сказала сэру Хьюго, что мы будем его преследовать, но ты должен признать, что это безумие.
— Как так?
— Как так? Как так? Ты не можешь быть таким тупым. Во-первых, у нас есть работа. Лорд Роузморран поручил нам каталогизировать его коллекцию, а не гоняться за возможными убийцами. Во-вторых, мы не знаем, возможно ли вообще найти Джона де Моргана. Я бы направила тебя к бритве Оккама — самое простое объяснение является наиболее вероятным. У мужчины есть жена, с которой он не всегда ладит, и состояние в драгоценных камнях. Любой дурак может провести черту между этими двумя точками. Он сбежал, — произнесла я, пересекая улицу вслед за конным экипажем.
— Кроме того, — сказала я, ускоряя шаг, — тут дело в огласке. Ты слышал сэра Хьюго. Как только газеты запустят зубы в эту историю, они не отцепятся от нее. Они разорвут тебя на куски, и мы ничего не можем сделать, чтобы остановить их. И, — добавила я с некоторой злобой, — королевская семья будет недовольна, если они узнают о нас.
Стокер не отставал, с легкостью делая длинные шаги. — Чтобы ответить на твои возражения, — сказал он с безумным спокойствием, — мы были вовлечены в авантюры, достойные газетных публикаций, и еще никогда не видели наших имен в печати. Этот вопрос не имеет прямого отношения к королевской семье, поэтому им не должно быть никакого дела до того, что мы делаем. Во всяком случае, они должны быть благодарны, если наши усилия помогут найти Джона де Моргана и раскрыть тайну. Что касается работы в Бельведере, у нас есть каталогизация на сто лет. Несколько дней вряд ли будут иметь значение, и я не заметил, чтобы ты выдвинула возражение, когда мы бросились расследовать дело Майлза Рамсфорта по твоей инициативе.
Я остановилась так внезапно, что Стокер сделал несколько шагов, прежде чем понял, что я не иду за ним. Он повернулся, и я посмотрела на него долгим, ровным взглядом. — Они будут охотиться за тобой, ты знаешь. Они будут охотиться на тебя, как стая диких собак. И они сломают тебя.
Что-то холодное коснулось его улыбки. — Пусть попробуют.
Глава 4
Стокер пребывал в необъяснимо плохом настроении до конца дня. Вместо того, чтобы позаботиться о своем веселом маленьком утконосе, он вместо этого разорвал шкуру белого носорога, пораженного мучнистой росой, врезаясь в него с диким удовлетворением.
Я привела в порядок gonerilla — новозеландский Красный Адмирал, коричневато-черную бабочку с шикарными красными косыми полосами — вывела собак на прогулку и написала статью для Surrey and Home Counties Aurelian Society Semi-Quarterly Folio на тему Satyrium w-album, Хвостатка W-белое, непритязательная и удивительно неуловимая маленькая бабочка с любовью к вязам.
Наконец, когда замаячило чаепитие, мы с собаками уселись наверху. Бульдог Стокера, Томас Генри Хаксли, быстро завел дружбу с огромной кавказской овчаркой его светлости, Бетони. Ну, возможно, не столько дружбу, сколько жаркий роман, который уже привел к одному помету крайне неудачно выглядящих щенков. Они были неразлучной, хотя и комичной парой, и я погладила их обоих, раздав лошадиные голени, чтобы они грызли их. (Должна заметить, что кости были получены от любезного человека, который послал их нам, полагая, что это кости ног крошечных динозавров).
Когда собаки с радостью уселись, Стокер бросил инструменты и стряхнул с себя опилки.
— Попробуй пирог, — предложила я, передавая тарелку. — Эта партия на самом деле съедобна. Повариха превзошла сама себя. — Одним из преимуществ жизни и работы в Бишоп-Фолли было то, что наши блюда обеспечивались поварихой графа. В то время как ее жаркое было непревзойденным, а пудинги были самой большой радостью Стокера в жизни, каменные пирожные неизбежно соответствовали их имени, благодаря ее привычке принять послеполуденный напиток из сливочного хереса, а затем вздремнуть. Обычно служанка, оставшаяся ответственной за выпечку, висела над кустарником, наблюдая, как сын садовника управляется с мотыгой, в результате чего пироги неизменно страдали.