Цвет лица сэра Лестера стал насыщенно-красным, но леди Тивертон была более сдержанной. Она издала сочувствующий звук. — Такая ужасная история. Мне очень жаль миссис де Морган. По крайней мере, мне бы хотелось быть.
— Вы подозреваете, что она помогала мужу в краже диадемы? — предположила я.
— Вовсе нет! — сэр Лестер возмутился.
— Мы с мужем не единодушны, — объяснила леди Тивертон.
Сэр Лестер покачал головой. — У меня не будет таких историй, — твердо сказал он. — У нас нет доказательств, что Кэролайн де Морган замешана в краже.
Взгляд леди Тивертон снисходительно остановился на нем. — Мой муж не признает, что дамы способны совершать злодейские поступки, — сказала она.
— Но вы признаете? — рискнула спросить я.
Выражение ее лица сделалось серьезным. — Я достаточно повидала мир, чтобы знать, что женщины могут царапать, выдирать когти и бороться так же отчаянно, как и мужчины за то, что они хотят. Возможно больше.
— Действительно, — сказала я.
Но сэр Лестер снова покачал головой, как седоватый лев, стряхивающий жужжание неприятной идеи. — Нет, миссис де Морган заслуживает нашей жалости из-за действий ее мужа, но не подозрения, — настаивал он.
— Значит, вы уверены, что Джон де Морган украл диадему принцессы? — спросил я.
Леди Тивертон твердо кивнула. — Конечно, он это сделал.
Ее муж не казался уверенным. Его вид явно показывал, что ему неудобно. — Осторожнее, крошка. Мы не хотим, чтобы нас обвинили в клевете.
Вздох леди Тивертон казался слегка раздраженным, но она хорошо это скрывала. — Я думаю, ты имеешь в виду злословие, любовь моя. Но это сложно. Мы знаем, во что верим. Однако заявлять об этом открыто, как говорит мой муж, опасно. А полиции, похоже, все равно, — добавила она, разведя руками. Они были длинными и стройными, без украшений, за исключением тонкого золотого кольца на безымянном пальце левой руки.
— Что они вам сказали? — спросила я.
Сэр Лестер насупился. — Очень мало! Полиция Дувра была бесполезна. Они плохо справились с допросом миссис де Морган. Они отправили уведомления в порты, но как это поможет вернуть мою корону? — потребовал он.
Леди Тивертон успокаивающе положила руку на руку своего мужа. — Скотланд-Ярд, похоже, сдался, — просто сказала она. — Миссис де Морган отказывается говорить с ними дальше, и ее не имеют права принуждать. Конечно, столичная полиция не может выделить людей для наблюдения за каждым портом. Есть гораздо худшие преступления, чем кража одной драгоценности. Наше должно казаться очень легкомысленным преступлением — потеря короны! Разве его можно сопоставить с убийствами и нападениями, с которыми им приходится сталкиваться ежедневно?
Изложенное подобным образом, мне казалось вполне разумным, что Скотланд-Ярд поднял руки вверх после беглого расследования.
Стокер, который молчал во время нашего разговора, внезапно вмешался. — А вы, мистер Фэйрбротер? Как вы думаете, де Морган и его жена украли диадему?
Поскольку он был застигнут врасплох внезапным расследованием, рука мистера Фэйрбротера дернулась, проливая кресс салат на его колени. — Черт! — сказал он с печальным смехом. — Это два масляных пятна за четверть часа. Эти брюки никогда не отчистить. — Он поднял голову. — Извинения, дамы, за язык. Что касается вашего вопроса, мистер Темплтон-Вейн, я не знаю, что и думать, за исключением того, что, безусловно, компрометирует де Моргана: человек исчезает точно в то же время, когда пропадает самый ценный драгоценный реликт в гробнице. В конце концов, не имеет значения, помогала ли его жена или была им обманута. Дело в том, что Джон исчез, как и диадема, и полиция делает очень мало, чтобы найти их обоих.
Леди Тивертон вмешалась. — Возможно, вы хотели бы увидеть диадему. — Она встала и подошла к письменному столу, неся портфель. — У нас есть ее эскиз. Мы бы предпочли фотографию, но, боюсь, мистер де Морган не был опытным фотографом. В его работах было мало полезных негативов. — Леди Тивертон открыла портфель и достала большой лист бумаги.
— Почему? — спросила я.
— Проблемы с оборудованием, испорченные пластины, недостающие химикаты. Это чудо, что у нас вообще есть какие-либо негтивы, — сказал сэр Лестер.
— К чему вы относите неприятности? — спросил Стокер.
Патрик Фэйрбротер выразительно развел руками. — Никто не знает. Но местные жители сказали, что это дело рук мумии принцессы Анхесет.
— Проклятие, — сказала я, забирая лист у леди Тивертон. Я держала его так, чтобы Стокер мог смотреть тоже. Рисунок был хорошо выполнен, аккуратный и хорошо вычерченный, со строгим вниманием к деталям и без каких-либо завитушек, за исключением нежного оттенка цвета, где это уместно. «Диадема принцессы Анхесет Восемнадцатой Династии» было написано аккуратными заглавными буквами внизу вместе с датой находки. Это была небольшая корона, изящная, в извилистых изгибах. Основание образовывало круг, а золотая арка проходила от основания в центре спинки вперед, заканчиваясь тремя скульптурными золотыми головами животных — стервятником, окруженным газелями. Ряд жестких лент, вылепленных из золота, висел на обруче; по длине одной ленты был выгравирован картуш. Длинный овал, окружавший группу иероглифов — без сомнения, имя и титулы дамы — и вся корона были украшены драгоценными камнями. Ниже рисунка диадемы краткий абзац описывал драгоценные камни как сердолик, яшму и лазурит.