— У него нет утки на лице. Это только его лицо.
— Вы снимаете утку с лица?
Ноздри Стокера слегка раздулись, и я поняла, что он собирается сказать что-то неприятное.
— Джордж, — позвала я, просматривая титульный лист газеты. — Какие последние новости об экспедиции Тивертона?
Джордж подбежал, его лицо загорелось от интереса. У него была склонность к самым возмутительным историям в Harbinger, и истории в Harbinger уже были более возмутительными, чем большинство. Но он был хорошим парнем и гордился своей многообещающей грамотностью, поэтому я поддерживала его.
— О, мисс, вы должны прочитать это. Они говорят, что экспедиция проклята, — сказал он с нечестивым блеском в глазах.
Стокер фыркнул за утконосом.
— Вы не верите в проклятия, сэр? — спросил мальчик.
Стокер открыл рот — без сомнения, чтобы развить тему суеверий — но я ожидала это. — Проклятия не рациональны, Джордж. Для них нет научной основы. Однако есть веские основания полагать, что сама вера в проклятие может создать вредные последствия.
— Вред… — что? — спросил мальчик.
— Вредные. Это значит плохие. Я говорила, что простая вера в проклятие может придать ему силу.
— Фигня, — лаконично сказал Стокер.
— Есть хорошо документированные случаи, что отдельные лица…
— Именно, что отдельные лица. По этому вопросу не было проведено эмпирического исследования.
— И как же провести такое исследование? — спросила я язвительно. Он не удосужился ответить, и я повернулась к Джорджу. — Расскажи мне о проклятии.
Джордж и я были очарованы подвигами экспедиции Тивертона в Египте. Возглавляемая сэром Лестером Тивертоном, азартным баронетом средних лет, группа обнаружила тайник Восемнадцатой Династии.
Погребение было неполным, но саркофага принцессы и ассортимента могильных товаров было достаточно, чтобы вызвать международный интерес и произвести фурор. Сэр Лестер стал чем-то вроде знаменитости. Череда бедствий вызвала скорое возвращение экспедиции, а истории об их несчастьях приводили в восторг читающую публику.
— Говорят, что место раскопок посетил один из египетских богов. Не могу вспомнить его имени, но на голове у него собака, — сказал Джордж, указывая на мрачную иллюстрацию в газете.
Я быстро просмотрела статью. — Анубис, — сказала я ему. — Бог подземного мира, и это не собака у него на голове. Это шакал. — Я указала ему на греко-римский саркофаг. Стокер использовал его в качестве серванта для еды. На его боку был изображен парад древних богов.
У Джорджа было мало проблем с поиском Анубиса. — Эта штука тоже проклята? — спросил он.
— Я сомневаюсь. Это поздняя греко-римская копия гораздо более старого саркофага.
— Есть ли мумия внутри?
— Боюсь, что нет, — рассеянно сказала я, изучая рисунки в газете. — Просто коллекция раннего протезирования.
— Прот… — что это, мисс?
— Протезирование, Джордж. Поддельные руки и ноги предназначены для замены отрубленных.
— Чтоб мне провалиться! Но не мумия?
— Нет, не мумия, — заверила я его. — И не говори «Чтоб мне провалиться!» Это простонародное выражение.
— Я простонародный, мисс, — весело ответил он.
В этом не было сомнений. Все, что я знала, Ламли, дворецкий лорда Роузморрана, нашел его скорчившимся в канаве под капустным листом. Но мальчик был умным, быстро все схватывающим, благословленным любознательностью и способностями к цифрам. Если бы он мог обуздать свою склонность к сленгу и произносил звук «хэ», он вполне мог бы сделать из себя что-то стоящее.
Джордж снова вернулся к иллюстрации. — Говорят, что этот парень, Анубис пришел ночью в рабочий лагерь в поисках души, чтобы унести с собой.
— Чушь, — лаконично сказал Стокер.
— Нет, сэр, это правда, — упрямо продолжал Джордж.
Я подняла руку. — Мальчик прав. Директор раскопок умер несколько недель назад, a теперь экспедиционный фотограф исчез вместе с диадемой, принадлежащей мумифицированной принцессе. По-видимому, египетские рабочие обвинили в своих проблемах проклятье, наложенное на саркофаг принцессы.
— Чушь собачья, — ответил Стокер.
— Джордж, тебе лучше заняться делами, прежде чем ты узнаешь какие-то новые слова, которые мистер Ламли не одобрит, — сказала я мальчику. Он улыбнулся и продолжил свой путь, когда я закончила статью.
— Ты не должна поощрять его, — сказал Стокер, возвращаясь к утконосу. — У мальчика и так лихорадочное воображение.
— Не более, чем у этого репортера, — рассеянно сказала я. — Я не помню, чтобы видела его имя раньше, но Дж. Дж. Баттеруорт заработал себе репутацию, написав об экспедиции Тивертона.