— Естественно, мы попытались улучшить холл украшениями, — добавила она, указывая на длинные льняные баннеры, висящие на главном входе в зал. — Бедный мистер Фэйрбротер закончил наблюдать за развешиванием баннеров незадолго до того, как были открыты двери. — Баннеры были украшены картушем принцессы Анхесет и изображениями цветов лотоса и богов, позолоченные и раскрашенные в сверкающие красные, желтые и черные цвета.
— Я почти представляю себя в Древнем Египте, — сказала я, кивая мистеру Фэйрбротеру.
Он улыбнулся мне. — Ваша похвала больше, чем я заслуживаю, но я с удовольствием приму ее.
— Баннеры прекрасны, мистер Фэйрбротер, — заверила я.
— Их было чертовски сложно установить, — сказал он, наклонив голову близко к моей. — Мне пришлось раздеться до пояса и подняться как спортсмену, чтобы поставить их на место. Хотел бы я, чтобы вы были здесь, чтобы увидеть это.
С большим удовольствием я поняла, что Патрик Фэйрбротер заигрывает со мной. Я наклонила голову и похлопала ресницами. — Я жалею, что не была, — прошептала я.
Он улыбнулся мне. — Пойдемте посмотрим выставку, — призвал он. — Это действительно потрясающе. — Стокер говорил с сэром Лестером, и леди Тивертон приветствовала других гостей, поэтому я приняла руку, которую предложил Патрик Фэйрбротер. Он провел меня через дверной проем в просторы самого зала. Я стояла на пороге какое-то время, ослепленная блестящим голубым блеском фаянса, теплым золотым сиянием. — Великолепно, не так ли? — Его дыхание шевелило тонкую золотую ленту у меня на ухе.
— Совершенно великолепно, — признала я с полной честностью. Как и фойе, внутренний зал был обставлен горшечными пальмами и увешан льняными знаменами, чтобы создать сцену древнего Египта. С Фэйербротером в качестве гида я познакомилась с коллекцией Тивертона. Он указал на простые вещи, такие как позолоченные деревянные стулья и ширмы, отметив мастерство и объяснив символы. Предметом его истинного энтузиазма были драгоценности, поразительно яркие струны из бисера восхитительных цветов: красный сердолик, синий ляпис, зеленый нефрит, и повсюду сверкание и блеск золота. Он показал мне крошечную газель, застывшую в прыжке и набор расчесок для волос, изготовленных с таким изяществом, что они подходили бы только королевской голове.
— Но вот реликт, который заставил меня мгновенно подумать о вас, — сказал он, указывая на ожерелье, выставленное из футляра, и почти небрежно повешенное на горло глиняной вазы. Это была тонкая нить из бисера, довольно короткая, так что она должна плотно прилегать к основанию горла, и состоящая из чередующихся материалов — золота и лазурита. В центра висел амулет: изящная бабочка — развернутые крылья из лазурита, тонкие жилки, отмеченные золотыми нитями.
— Помните, что я говорил вам о бабочках в гробницах фараонов, — сказал он тихим голосом. — Воскрешение и красота.
— Изысканно, — выдохнула я. Я протянула кончик пальца, будто хотела дотронуться до картуша, но он схватил меня за руку.
— Мисс Спидвелл, вы не должны, — предупредил он с легкой улыбкой. — Смотрите, но не трогайте.
Как будто, чтобы гарантировать мое согласие, он держал мою руку зажатой в своей, пока я восхищалась ожерельем. Через некоторое время он остановил проходящего мимо официанта, чтобы взять с подноса два бокала шампанского. — Нам дорого стоило вывезти эти сокровища из Египта, но сегодня наш триумф. Выпейте со мной, мисс Спидвелл.
— Очень хорошо. За что мы пьем? — спросила я, принимая стакан.
— За неожиданные приключения, ждущие нас — сказал он, удерживая мой взгляд и касаясь своим бокалом моего.
— За принцессу Анхесет, добавила я, указывая на драпировки, которые скрывали саркофаг на возвышении. — Да упокоится она с миром.
Он снова улыбнулся осторожной улыбкой. — Вы не одобряете публичную демонстрацию гроба?
Я пожала плечами. — Не совсем. Я понимаю потребность в знаниях, но, возможно, более частным образом, только для ученых, — предложила я. — Пожалуй, в этом показе что-то есть от ярмарочного аттракциона.
Улыбка потеплела. — Что ж, возможно, в этом есть есть смысл, — начал он. Внезапно что-то коснулось моей ноги, и я быстро отодвинулась в сторону, непреднамеренно прижимаясь к мускулистой фигуре мистера Фэйрбротера.
— Это всего лишь Нут, — сказал он, вытаскивая собаку из-за моих юбок. — Но я буду благодарен ей за это, — добавил он с моногозначительным взглядом.
Леди Тивертон подошла к ней с немного обеспокоенным выражением лица. — Патрик, я боюсь, что Нут становится обременительной. Фигги должна была приглядывать за ней, но, должно быть, забыла. — Я увидела, как Фигги при виде приближающейся мачехи поспешила спрататься за помостом, ее лицо сохраняло упрямое выражение. Она была одета в девичье платье желтого цвета, ужасно ей не шедшее, и провела большую часть вечера, прячась за растениями в горшках и злобно глядя на толпу. Казалось, вечеринки не были ее любимым развлечением. Фэйрбротер прикончил остатки шампанского одним глотком и взял собаку за ошейник. — Пойдем, маленькое чудовище, — сказал он с некоторой любовью. — Пойдем и найдем тебе курицу, чтобы съесть.