— Перестань меня внимательно изучать, как будто я одна из твоих проклятых бабочек, — сказал он примирительным тоном.
Я вздохнула. — Прошел год с момента моего последнего занятия сексом, — напомнила я задумчивым тоном. — Восхищение твоим телосложением — мое единственное утешение.
Он фыркнул в ответ. Я не скрывала своего совершенно разумного подхода к отношениям между полами — а именно, что брак является смехотворно устаревшим институтом, тогда как сексуальные занятия полезны для здоровья и восстанавливают отличное настроение. В интересах респектабельности я никогда не баловала себя, находясь в Англии, предпочитая удовлетворять свои побуждения во время поездок за границу — благоразумное и полностью эффективное решение.
Тот факт, что прошло больше года с моей последней экспедиции, начал испытывать мое терпение. Стокер осуждал мои пристрастия не больше, чем я судила его за то, что он жил так же целомудренно, как любой средневековый монах. Короткий и адский брак, за которым последовал период пьянства и распутства, настроили его против романов, хотя я регулярно рекомендовала ему восстановительный курс половой активности, предпочтительно со здоровой молочницей — курс, который ему еще предстояло принять.
Я рассматривала различные фаллосы, не зная, с чего начать. — Должна ли я расположить их по размеру? Или они должны быть сгруппированы по географическому региону происхождения? Или материалу? — спросила я. Стокер и я часто ссорились из-за различных методов организации коллекции. Я предпочитала хронологический подход, в то время как он твердо предпочитал тематический.
На этот раз он просто взмахнул рукой, явно покончив с темой фаллосов. Я подняла самый большой экземпляр — твердая древесина из Тихого океана, внимательно изучив его опытным глазом. — Знаешь, он мне напоминают об очаровательном американском парне, которого я встретила в Коста-Рике, — сказала я с ностальгическим вздохом. Я дала себе обещание никогда не поддерживать связь со своими любовниками, как только заканчивала с ними, но чуть не сделала исключение для американца.
Я не продолжила разговор. Стокер на этот раз был в хорошем настроении, что в последнее время стало редкостью. Февраль был очень неприятным, со снегопадом апокалиптических размеров и температурой, которая могла вызвать дрожь у белого медведя. Мы справились с ситуацией, усердно занимаясь работой, но у нас обоих были приступы тоски, тоски по мягкому климату и ветрам с запахом моря. Наша запланированная экспедиция с лордом Роузморраном — в южную часть Тихого океана в поисках новых образцов — была случайно сорвана из-за неудачного столкновения его светлости с его же черепахой из Галапагосских островов, Патрицией. Она бродила по поместью с грацией и скоростью валуна, поэтому то, как графу удалось перецепиться через нее и упасть, было вопросом, не объяснимым к моему полному удовлетворению. Результатом падения были перелом бедра и месяцы выздоровления. Мы сочувствовали его светлости и сказали ему, что мы ни в коем случае не возражаем, но я выпила значительное количество крепкого алкоголя, когда распаковала свою сумку, и подозреваю, что Стокер прятал скупые мужские слезы, убирая свои карты и схемы.
Спасение Майлза Рамсфорта от петли было отвлекающим занятием, но Рождество, проведенное с неуправляемым выводком лорда Роузморрана под ногами, и суровые опасности долгой зимы почти уничтожили нас обоих. Стокер забавлял себя, раскопывая самые нелепые из таксидермических монтировок, тогда как я начала читать газеты с сенсациями. Одна из них, The Daily Harbinger, оказалась полезной при изучении дела Рамсфорта, и я прибегла к подкупу мальчика на побегушках — Джорджа, чтобы он каждое утро приносил мне газету, прежде чем его светлость прочитает.
Этим утром он вошел, неся газету и первую почту, насвистывая веселую мелодию. Джордж замолчал, когда увидел предмет в моей руке, его глаза округлились от интереса, а его поручение было немедлено забыто.
— Знаете, мисс, это похоже на…
— Мы знаем, как это выглядит, — безжалостно вмешался Стокер.
Джордж заглянул в упаковочный ящик. — Откуда они, мисс?
— Со всего мира, — сказала я ему. — Их собрал джентльмен по имени Майлз Рамсфорт, известный меценат и подозреваемый в убийстве.
Он моргнул. — Ничего себе.
Я протянула руку. — Harbinger, пожалуйста.
Он отдал мне газету, прежде чем отправиться туда, где Стокер склонился над своим трофеем. — Забавный старый горностай.
— Это не горностай, — поправил Стокер. — Это утконос.
— Почему у него утка на лице? — Джордж осторожно протянул палец, и Стокер отмахнулся.
— Это Ornithorhynchus anatinus, утконос, семейство утинных, родом из Австралии.
— Но почему у него на лице утка? — настаивал Джордж.
— У него нет утки на лице. Это только его лицо.
— Вы снимаете утку с лица?
Ноздри Стокера слегка раздулись, и я поняла, что он собирается сказать что-то неприятное.
— Джордж, — позвала я, просматривая титульный лист газеты. — Какие последние новости об экспедиции Тивертона?
Джордж подбежал, его лицо загорелось от интереса. У него была склонность к самым возмутительным историям в Harbinger, и истории в Harbinger уже были более возмутительными, чем большинство. Но он был хорошим парнем и гордился своей многообещающей грамотностью, поэтому я поддерживала его.
— О, мисс, вы должны прочитать это. Они говорят, что экспедиция проклята, — сказал он с нечестивым блеском в глазах.
Стокер фыркнул за утконосом.
— Вы не верите в проклятия, сэр? — спросил мальчик.
Стокер открыл рот — без сомнения, чтобы развить тему суеверий — но я ожидала это. — Проклятия не рациональны, Джордж. Для них нет научной основы. Однако есть веские основания полагать, что сама вера в проклятие может создать вредные последствия.
— Вред… — что? — спросил мальчик.
— Вредные. Это значит плохие. Я говорила, что простая вера в проклятие может придать ему силу.
— Фигня, — лаконично сказал Стокер.
— Есть хорошо документированные случаи, что отдельные лица…
— Именно, что отдельные лица. По этому вопросу не было проведено эмпирического исследования.
— И как же провести такое исследование? — спросила я язвительно. Он не удосужился ответить, и я повернулась к Джорджу. — Расскажи мне о проклятии.
Джордж и я были очарованы подвигами экспедиции Тивертона в Египте. Возглавляемая сэром Лестером Тивертоном, азартным баронетом средних лет, группа обнаружила тайник Восемнадцатой Династии.
Погребение было неполным, но саркофага принцессы и ассортимента могильных товаров было достаточно, чтобы вызвать международный интерес и произвести фурор. Сэр Лестер стал чем-то вроде знаменитости. Череда бедствий вызвала скорое возвращение экспедиции, а истории об их несчастьях приводили в восторг читающую публику.
— Говорят, что место раскопок посетил один из египетских богов. Не могу вспомнить его имени, но на голове у него собака, — сказал Джордж, указывая на мрачную иллюстрацию в газете.
Я быстро просмотрела статью. — Анубис, — сказала я ему. — Бог подземного мира, и это не собака у него на голове. Это шакал. — Я указала ему на греко-римский саркофаг. Стокер использовал его в качестве серванта для еды. На его боку был изображен парад древних богов.
У Джорджа было мало проблем с поиском Анубиса. — Эта штука тоже проклята? — спросил он.
— Я сомневаюсь. Это поздняя греко-римская копия гораздо более старого саркофага.
— Есть ли мумия внутри?
— Боюсь, что нет, — рассеянно сказала я, изучая рисунки в газете. — Просто коллекция раннего протезирования.
— Прот… — что это, мисс?
— Протезирование, Джордж. Поддельные руки и ноги предназначены для замены отрубленных.