Он яростно покраснел и дернул покрывало, пока не стали видны только его брови. — Мой эм принадлежит мне, я показываю его, когда хочу, а не чтобы ты похотливо пялилась, раскрыв рот. Чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты пришел в мой павильон. У меня есть кое-что показать. Придешь ты голым или нет — это твое личное дело, — сказала я ему.
Я поспешила вернуться в свой павильон, чтобы одеться — тонкий китайский шелковый халат мало согревал при февральском холоде — и разожгла огонь. Стокер появился через пять минут, все еще застегивая рубашку на ходу.
— Надеюсь, эта чертова вещь стоит того, — проговорил он.
Я передала ему коробку.
— От анонимного отправителя.
Он тщательно его изучил.
— И ты думаешь, это содержит угрозу?
— А ты помнишь, что случилось, когда мы получили анонимную коробку в прошлый раз? — подстегнула его я.
Он улыбнулся. Во время нашего предыдущего расследования мы получили подсказку в виде части тела, которую небрежно оставили в Бельведере, пока одна из собак не съела ее.
Стокер был чем угодно, но глупым он не был. Он отвернул коробку от нас и открыл ее сзади. Как только крышка открылась, появилась кобра, подпрыгнувшая на шесть или семь футов, прежде чем приземлиться на моей кровати. Затем с глухим стуком она свалилась вниз на пол. Мы протиснулисьь, заглядывая под кровать.
— Она не движется, — сказала я ему. — Как ты думаешь, она умерла от истощения, находясь в ящике?
Он посмотрел поближе, затем нырнул под кровать, появляясь со змеей, сжатой в кулаке. — Она не умерла, потому что никогда не была живой. Это трикотаж, — он бросил ee мне, скрутив в легкую дугу.
Я поймала рефлекторно. Поверхность была дешевая шерсть, шероховатая и неэлегантная, совсем не похожая на гладкое тепло настоящей змеиной кожи. — Потертая, старая вещь, не так ли?
Стокер указал на украшение капюшона и своеобразную темную отметину на лице. — У нее есть слезинка под глазом. Кто-то пошел на большие неприятности, чтобы заставить нас подумать, хотя бы на мгновение, что это реальная кобра.
— Жаль, что они потратили усилия впустую. Я полагаю, ты видел их в дикой природе?
— И смонтированных десятками. Каждый военнослужащий, служащий на Востоке, приносит домой хоть одну такую чудовищную вещь, но они часто бывают плохими, и мне приходилось разбирать их и перестраивать. — Он с любопытством покачал головой. — Где ты с ними познакомилась?
— Особенно запоминающийся эпизод на рынке на Мадагаскаре. Это инцидент, который я не вспоминаю с особой любовью, — сказала я ему. — Откуда, ты думаешь, этот парень прибыл?
— Полагаю, ты изучила упаковку?
— Нет почтового штемпеля. Пришло с остальными письмами позавчера.
— Кто доставил? — спросил он, прищурившись.
— Коробка появилась на моем столе, когда здесь была Фигги Тивертон, — сказала я, сохраняя свой голос осторожно нейтральным.
Мне не нужно было беспокоиться. Он не потрудился скрыть свое возмущение. — Из всех мерзких инсинуаций! Эта застенчивая и восхитительная девушка… — начал он.
— Ты думаешь, что она восхитительна, потому что она преклоняется перед тобой, — возразила я.
— Она, безусловно, не преклоняется, — резко перебил меня он.
Я подняла руку. — Я слишком устала от ложной скромности, Стокер. Ты оказываешь своеобразное влияние на представительниц прекрасного пола, согласись с этим. А мисс Тивертон — просто последняя из длинной череды женщин, которые поддались твоим чарам.
Он не был смягчен. — Нет никакой возможности, что Фигги Тивертон ответственна за это, — сказал он, указывая на шерстяную змею в моей руке. Он размахивал коробкой. — Здесь есть пружина, чтобы запустить вещь и ошеломить ничего не подозревающего получателя. У нее есть клыки. Это было разработано, чтобы вызвать чистый ужас.
Мы замолчали. Затем Стокер поднял вопрос, который мне не пришел в голову. — Коробка была доставлена за день до того, как мы отправились в Дувр, — начал он. — Это было задумано как какая-то угроза.
— Эффектно провалившаяся, — отметила я с некоторым удовольствием.
— Но только потому, что у тебя нежная чувствительность русского кабана. Большинство женщин упали бы в обморок или затряслись от такой вещи. — Я открыла рот, но он поднял успокаивающе руку. — Знаю. Ты не большинство женщин. Это было задумано как комплимент.
Я села немного прямее. — Но почему это было отправлено мне? Ты тоже участвуешь в расследовании. Почему бы не поставить оба наших имени на посылке?
Стокер посмотрел на меня загадочно. — Потому что тот, кто его послал — и я ни на минуту не признаю, что это была мисс Тивертон — ожидал истерики, без сомнения, чтобы побудить тебя отказаться от расследования.
— Как любопытно. Ты не отказался бы от расследования по такой глупой причине. Почему я должна?
— Большинство людей не способны понять такую женщину, как ты, — просто сказал он. — Ты бросаешь вызов их представлениям.
— Это, возможно, самая приятная вещь, которую ты когда-либо говорил мне. — То, что его коснулись черные крылья смерти, сотворило чудеса с его характером. Он все еще был склонен к молчанию, но его естественная жизненная сила снова начала самоутверждаться.
— Выбор времени поднимает другой вопрос, — продолжил он. — Если коробка была задумана как предупреждение, а мы не обратили на нее внимания, то тот, кто хочет, чтобы мы оставили Джона де Моргана в покое, мог предпринять более радикальные меры. — Он вынул коробку из моей руки. — Поэтому мы должны принять бой с ними.
— С ними? С кем? Мы не знаем нашего врага, — отметила я.
Он пожал плечами. — За нами наблюдают, по крайней мере при случае. Иначе наше маленькое приключение в Дувре никогда бы не произошло.
— Ты думаешь, что это было преднамеренное покушение на нашу жизнь, а не спонтанный акт, рожденный отчаянием?
— Навряд ли. Возможно, это было чистое совпадение, что отель просто сгорел в ту ночь, когда мы были там, но мне не нравятся совпадения. Я подозреваю, что владелица осведомила сообщников о нашем расследовании и получила указание устранить доказательства исчезновения Джона де Моргана. Тот факт, что мы находились там в это время, был двумя очень аккуратными птицами, убитыми одним камнем: никакого подтверждения истории Кэролайн и никаких зловещих сыщиков, решивших задавать неудобные вопросы.
Я кивнула. — И почему-то я не воспринимаю миссис Гиддонс как вдохновителя. Она явно подотчетна кому-то, но кому?
— Это то, что нам нужно открыть. Иди и надень шляпку, — проинструктировал он. — Мы направляемся в Садбери.
• • •
Я редко склонна делать то, что мне говорят, но в Стокере возродились его энергия и его решимость, так что я любезно уступила, застегивая пуговицы на своем черном каракулевом пальто. Мое настроение было еще более приподнято добавлением новой шляпы — привлекательного бобрового цилиндра, украшенного гроздью пышных красных бархатных роз и черной вуалью, подоткнутой сверху в закатанный край.
День прошел хорошо, по крайней мере, так хорошо, как можно было ожидать в смертоносных туманах февраля, и когда мы отправились в Садбери, даже Стокер казался веселым. Он носил повязку на глазу, и его обычно взлохмаченные кудри были еще более расстрепанными. Он не пытался усмирить их, а просто запихнул в низкую, сплющенную шляпу, купленную у гаучо в Аргентине. Широкие поля затеняли его лицо, создавая ему угрожающий вид, и, поскольку он ничем не наслаждался больше, чем пугая робких, он весь путь шел быстрым шагом.
Мы прибыли в Садбери в хорошем настроении. Жюльен д'Орланд председательствовал на первой службе обеденного часа, следя за внешним видом каждого подноса, прежде чем его доставляли ожидающим гостям. Он поправил немного кристаллизованной мяты на тарелке со льдом, кивая, словно даря благословение. Он жестом предложил нам подождать в его кабинете и присоединился к нам, как только смог, стряхнув невидимый кусочек ворса с безупречного жакета.
— Привет, друзья. Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее. Я приготовил немного закусок, — сказал он. Один из его сотрудников нес поднос, на котором стояли крошечные бокалы с ежевичным напитком, а другой — тарелку с крошечными пирогами в форме четырехлистников, наполненными подслащенным миндальным кремом и увенчанныыми цукатами.
Стокер в восторге вздохнул, запустив зубы в тесто. Затем он издал откровенно непристойный стон, а я вопросительно посмотрела на месье д'Орланда.