— Ну а теперь, — сказал Лейт, — мне нужно кое к чему подготовиться. Кстати, Скаттл, ты обратил внимание, в газете было сказано, что сегодня вечером мистер Мэйнуэринг собирался посетить Клуб исследователей, чтобы послушать лекцию «Изменения в психологии туземных верований»?
— Да, сэр, — подтвердил шпик.
— Вероятно, это будет очень интересная лекция, — заметил Лейт.
— Вы собираетесь там присутствовать?
— Я? — переспросил Лейт. — Боже правый, нет, Скаттл! Я умру там от скуки. Я лишь заметил, что лекция, вероятно, будет весьма интересной… для тех, кто склонен к таким вещам. Кстати, Скаттл, ты бы лучше собрал мою сумку и заказал мне купе на сегодняшний поезд, отходящий в семь двадцать.
— Купе, сэр?
— Да, Скаттл.
— Хорошо, сэр. Куда?
— A-а, до самого конца, — беспечно заявил Лейт. — Куда идет этот поезд. Я не верю в половинчатые меры, Скаттл.
— Я подумал, что, возможно, вы хотите ехать только до Бикон-Сити, сэр.
— Бикон-Сити? — повторил Лейт. — За каким дьяволом мне ехать до Бикон-Сити?
— Полагаю… Я не знаю, сэр.
— А вот я абсолютно уверен, что не знаешь, — подвел итог Лейт, давая понять, что разговор окончен.
Когда Лейт вышел из комнаты, лицо верзилы-шпика исказилось от ярости, и он, сжав кулаки, потряс ими в сторону двери.
— Черт бы тебя побрал! — зарычал он. — Черт бы тебя побрал с твоими насмешками и высокомерием! Скоро я буду иметь удовольствие видеть тебя в камере, а когда это произойдет, предоставлю тебе возможность кое о чем подумать! Ты абсолютно уверен, что я не знаю, да? Ты — со своей жевательной резинкой! Ага!
Шпик плюхнулся на большое кресло, вытер платком пот со лба, потом засунул платок в карман и обхватил толстыми пальцами ручку кресла. Крякнув от досады, он тут же вскочил и стал вытирать пальцы о платок.
— Еще одна жвачка! — раздраженно воскликнул он, устало раскрыл лезвие здоровенного перочинного ножа и, опустившись на колени, приготовился соскребать мокрый шарик жевательной резинки.
Его внимание привлекло что-то зеленое. В качестве эксперимента он постучал по нему лезвием ножа. Тут в его глазах загорелся интерес, он отрезал этот шарик жвачки и уставился на вдавленный в него кусок зеленого стекла.
Несколько секунд шпик испуганно смотрел на него, выпучив глаза. Потом, с шариком жевательной резинки и драгоценным камнем из стекла, так и прилепленным к лезвию его ножа, он, широко шагая, рванулся к телефону звонить сержанту Экли.
— Алло, алло, алло, сержант, — затараторил Бивер, как только на линии послышался голос сержанта. — Это Бивер говорит. Я разгадал всю эту штуку.
— Какую штуку? — недоуменно спросил сержант Экли.
— Все это убийство обезьяны.
— Давай, — скомандовал сержант Экли. — Выкладывай.
— Убийство обезьяны — это лишь уловка, — сказал Бивер. — Значение во всем этом деле имеет только жевательная резинка. Помните, как эта медсестра сидела за столом и жевала резинку все время, пока таможенники обыскивали Мэйнуэринга, а потом, конечно, таможенники обыскали и ее.
— Ну и что? — спросил сержант Экли своим самым обескураживающим тоном. — Какое, черт возьми, отношение имеет к этому жевательная резинка?
— Неужели вы не понимаете, сержант? — горячился Бивер. — Пока она жевала резинку с некоторой долей нервозности, естественной при таких обстоятельствах для молодой женщины, она имела возможность отправлять в рот целые партии жвачки, не вызывая ни малейшего подозрения.
— Ну и? — Голос сержанта Экли был рассчитан на то, чтобы охладить пыл даже самого верного сторонника.
— А произошло вот что, — продолжал Бивер, который говорил уже чуть медленнее и уже не так уверенно. — Жуя резинку, она сидела там на столе, болтая ногами. Пожевав немного, она вынимала комок резинки изо рта и прилепляла его под стол. Потом она начинала жевать новую резинку. Так вот, эти изумруды были у нее. Пока они обыскивали багаж и задавали вопросы Мэйнуэрингу, она вдавила эти изумруды в жвачку под столешницей в офисе таможенного инспектора под самым его носом. Потом, после того как они закончили осматривать ее и ее багаж и Мэйнуэринга и его багаж, она придумала предлог, чтобы вернуться в офис таможенного инспектора. Помните, в газете говорилось, что она поблагодарила его за любезность. Так вот, выражая свою благодарность, она сунула руку под стол и вытащила оттуда изумруды. А потом ушла. Все проделано очень ловко.
Последовала долгая пауза, во время которой шпик молчаливо ждал и слушал, а сержант Экли продолжал задумчиво молчать.