Через столетие один маг украл кольцо из сокровищницы потомков правителя. Колдун носил кольцо несколько месяцев. Но его дом разрушился во время землетрясения, и вор погиб. Кольцо отыскали среди руин разбойники. Их предводитель проносил кольцо всего один день. Его схватили воины принца, правившего в тех краях, но злодей умер раньше, чем его доставили к месту казни. Кольцо забрал один из воинов и подарил его своей беременной жене. Она скончалась, когда ей пришло время рожать, и лицо ее было перекошено от ужаса. Ребенок так и не появился на свет… Кольцо похоронили вместе с ней… А в мою семью оно попало как добыча грабителей могил. Считается, что это кольцо погубило трех моих предков, но я полагаю, проклятие здесь ни при чем. Один из этих несчастных погиб, упав со стены — она обвалилась прямо у него под ногами. Другой утонул во время шторма. А третий умер от солнечного удара. После этого кольцо никто не носил.
— Значит, вы никогда не надевали его? — спросил Сайрион невинным тоном.
— Даже в нужде я не вспомнил о нем. Но я не побоюсь надеть его. Смотрите, — Вольф взял кольцо с голубого бархата и надел на мизинец левой руки. — Теперь, если злая судьба и впрямь таится в этом кольце, я обречен. Но я в это не верю. Люди и без того часто умирают. Гибель же моих предков несложно объяснить и без всякого проклятия. Даже смерть всех тех, кто, по легенде, погиб от кольца, можно объяснить естественными причинами.
— Тем не менее смерть и кольцо идут рука об руку, — заверил юношу Сайрион.
— Но ведь люди, якобы погибшие от кольца, умерли не через одинаковые промежутки времени: один — через три года, другой — через три месяца, третий — через день, а четвертый и того быстрее! И умерли они по-разному. Кто-то — без видимых причин, одного убило землетрясение, другого — вода, третьего — солнце… Нет… Это всего лишь совпадения, Сайрион. А если нет, то я тоже умру. Но если все, кто носил кольцо, были убиты им, то демон непременно прикончит и меня. Вы согласны со мной?
— Возможно, — ответил Сайрион.
— Сегодня в полночь я сниму кольцо и передам его своей жене, — объявил Вольф. Глаза его возбужденно сверкали. — Не заглянете ли вы к нам в полночь? Мы отужинаем и побеседуем. Не думаю, что это опасно. Но даже если и так, говорят, что вы способны управиться с любым демоном. В вашем обществе ни мне, ни Бердис нечего опасаться.
— Тогда до вечера. Призовите на помощь всю свою удачу, раз вы решили ходить с демоном на пальце, — проворчал Сайрион, направляясь к выходу.
— Мне нужно больше чем удача, — сказал Вольф и снова рассмеялся.
Но Сайрион уже вышел из зала.
ДОМ ВОЛЬФА — ЧАСТЬ приданого, отданного Сараманом за дочерью, — являл собой свидетельство большого достатка. За железными коваными воротами, выходившими на улицу, лежал внутренний дворик с цветником и фонтанами. Дом имел два этажа и сложен был из белого и розового камня. Второй этаж украшали резные колонны. Довершали картину новые шелковые навесы.
Нигде в городе не найти было столько шелка, как в покоях Бердис. Занавеси тонкие, как дым, занавеси тяжелые, как водопады густой жидкости, колыхались, закрепленные на кольцах, нанизанных на тонкие шелковые нити, — синие, зеленые, пурпурные занавеси. Еще в покоях Бердис были зеркала в серебряных оправах. Разноцветные птицы в плетеных клетках пели свои песни. И Бердис подпевала им.
Бесспорно, дочь торговца коврами была прекрасна. Черные, как агат, волосы достигали стройной талии. Лицо ее без единого изъяна, напоминало изысканный плод: розовые щечки и губки, глаза газели. Вызывали восхищение изящные руки, полные груди. Бог наградил ее и красотой, и скромностью. Но вот беда: с тринадцати лет у нее были парализованы ноги.
И если бы не характер Бердис, ее красота и ее богатство, то ее недуг стал бы непреодолимым препятствием для замужества. Когда же красавец Вольф, бедный, но благородный человек, ухаживая за Бердис, обнаружил правду, он расплакался, обнял Сарамана и уверил его, что из-за недуга девушка сделалась ему еще дороже, и, кто знает, быть может, его нежный уход поспособствует излечению болезни. А если и нет, то все равно Бердис — единственная женщина, которую он любит.
К счастью, Бердис, будучи девушкой недалекой, не очень-то обращала внимание на свою болезнь. А еще она картавила. И этот недостаток, несмотря на грацию и красоту девушки, вызывал некоторое раздражение…
В то самое время, когда Вольф разговаривал с Сайрионом, в палаты Бердис вошла служанка.