— Эти заклинания весьма специфичны, мистер Гаррет. Каждое из них — по одному на страницу — при правильном употреблении позволит владельцу книги принять новую форму и приобрести соответствующий ей характер. Другими словами, владелец книги может принять один из сотни обликов, обратившись к нужной странице и прочитав ее вслух. Он может стать любым из сотни людей или каким угодно иным созданием, если оно там описано.
— А?..
Я не тупица, но это уже чересчур. Мое воображение представило все возможные последствия использования книги.
— Вы хотите сказать, что эта Книга Видений находилась у Змеюки и теперь кто-то похитил ее? — спросил я.
— Книга Призраков была уничтожена ценой многих жизней наших предков. Все содержащиеся на ее страницах типы были чрезвычайно злобными. Если ваша посетительница не солгала, то упомянутая колдунья пытается создать свою книгу призраков. Чем она могла их подкупить?
— Кого? — Я не успевал следить за ходом его мыслей.
— Карликов. Тех, которых вы повстречали. Книгу Видений невозможно создать без нашего мастерства. Но ни один карлик в здравом уме не станет содействовать злу такого размаха… Однако это уже не ваша забота.
Не моя, но в то же время и моя. Меня уже слишком далеко занесло без руля и без ветрил в бурное море, и мне не оставалось ничего другого, как грудью встречать ветер и волны.
Взволнованный Гнорст принялся расхаживать взад и вперед, напоминая волосатое яйцо на коротких ножках.
— Это плохо, мистер Гаррет. Очень плохо, — причитал он, повторяя одно слово по нескольку раз.
Я молчал, так как решил, что сказал все, что должен был сказать.
— Это ужасно. Это чудовищно. Это отвратительно, — не унимался Гнорст.
Даже до меня начало доходить, что ситуация и впрямь не очень хорошая.
Неожиданно он спросил:
— Эта женщина говорит, что книга здесь? Здесь, в Танфере?
— Да. Сказала, что так считает.
— Нам следует найти и уничтожить книгу, прежде чем кто-то попытается ее использовать. Она сказала, что книга закончена?
— Она сказала лишь, что книга похищена. Украдена типом по имени Холм Блейн. Это все. В детали она не вдавалась. Просто хотела подрядить меня на поиски.
— Не надо. Не приближайтесь к этому предмету. Такое бесконечное зло… Предоставьте нам возможность разобраться с этим. — Теперь он говорил не со мной. Он беседовал сам с собой: — Это меня разорит. Все мои производственные планы отправятся в преисподнюю. Но выбора у меня нет. — Вспомнив о моем присутствии, он повернулся ко мне и произнес: — Вы — жестокий человек, мистер Гаррет.
— Но почему?
— После вашего рассказа мы не сможем трудиться, пока это чудовище на свободе. Все наше производство рухнет.
Ну да. После того, как луна упадет в море. По-моему, он реагировал слишком остро.
— Я не совсем понимаю.
— Представьте, что вы преисполнены зла. Вообразите, что в вашей власти стать любым из сотни людей, сконструированных, исходя из ваших потребностей. Один из них может быть суперубийцей, другой — гениальным вором. Третий… да кем угодно. Вервольфом, например. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— О да.
Я начал понимать, но все же не до конца. Варианты, которые подсказывало мне воображение, были гораздо более приземленными.
— Вооружившись законченной книгой, эта колдунья станет почти непобедимой. Пока ведьма живет в одном из образов Книги Призраков, она практически бессмертна. Если вы ее убиваете, у нее в запасе остается еще девяносто девять жизней. Если она сумеет как следует приготовиться. Плюс ее собственная жизнь. Она уязвима лишь в своем естественном виде, которого будет всеми силами избегать, чтобы не подвергать себя опасности.
Наконец-то до меня дошло. Вроде бы. В том, что он говорил, было мало смысла. Но мне, признаться, магия всегда казалась бессмысленной.
— Значит, мы влипли в пренеприятную историю, так, что ли?
— Хуже быть не может, если книга закончена. Но даже и в незавершенном виде это — мощное оружие. И практически каждый, кто знает о ее предназначении, может ею воспользоваться, если ваша Змеюка имела глупость написать ее на общеизвестном языке. Вам вовсе не обязательно быть волшебником. Вы просто-напросто открываете нужную страницу и тут же становитесь кем надо.
Я подумал над его словами. Подумал как следует. И чем больше я думал, тем больше мрачных возможностей предо мной открывалось и тем меньше мне начинала нравиться эта книга. Она, пожалуй, даже хуже эпидемии черной чумы.
— Вы полагаете, книга действительно может существовать? Думаете, это не досужие фантазии?