Около ступенек он наткнулся на Джима… Вернее, на то, что осталось от него. Ружье валялось рядом. Дверь дома была заперта на запор, однако не составило труда открыть разбитое окно и влезть вовнутрь.
Тригг распластался на полу рядом с телефоном. Вероятно, перед гибелью он пытался связаться с телефонной станцией. Трубка лежала на полу, аппарат сорван со стены. Никаких следов миссис Тригг. Она могла находиться наверху, но стоило ли подниматься? Сдерживая тошноту, Нат представил, что найдет там.
Слава богу, подумал он, у них не было детей.
Он заставил себя подняться по лестнице, но на полпути повернул и спустился обратно. Из открытой двери спальни торчали ноги миссис Тригг. Рядом лежали тела мертвых чаек и сломанный зонтик.
«Тут уже ничем не поможешь, — подумал Нат. — У нас осталось всего пять часов, даже меньше. Тригги сами виноваты в своей гибели. Чтобы избежать их участи, нужно собрать все, что осталось на ферме».
Он пошел обратно к жене и детям.
— Нужно загрузить продуктами машину. Отгоним ее домой и вернемся за новым грузом.
— Что с Триггами? — спросила жена.
— Наверное, уехали в гости, — ответил Нат.
— Тебе помочь?
— Не стоит, там страшный беспорядок. Овцы перевернули изгородь. Подожди, я сейчас подгоню машину.
Он неуклюже вывел со двора автомобиль и притормозил у дороги, откуда не был виден истерзанный труп Джима.
— Побудьте здесь, — приказал он. — Коляску заберем потом, когда перевезем все продукты. Сейчас вернусь.
Жена не сводила глаз с его лица, пока он говорил, и. кажется, поняла. Больше она ни о чем не спрашивала.
Вместе они сделали три поездки на ферму и обратно, прежде чем Нат решил, что припасов достаточно. Удивительно. подумал он, как много вещей необходимо для жизни. Самыми важными оказались доски для окон. Нат обошел всю ферму, пока разыскал их.
В последнюю поездку он доехал до автобусной остановки, вышел из автомобиля и направился к телефонной будке. Снял трубку, подождал несколько минут. Телефон молчал. С вершины холма Нат оглядел окрестности: нигде ни признака жизни, лишь черные поля и застывшие в ожидании птицы. Некоторые из них спали, спрятав головы в перья.
Самое время напасть на них. подумал он. Неужели больше не осталось самолетов? Он посмотрел, на небо, провожая взглядом серые, клочковатые облака. Облетевшие деревья за спиной казались съежившимися, почерневшими от восточного ветра. Только на живых птиц холод никак не влиял. Их стаи замерли на полях — насытившиеся, уставшие после минувшей ночи.
Нат вернулся к машине и сел за руль.
— Не задерживайся у второй калитки, — шепнула жена, — там почтальон. Джил может увидеть.
Было без четверти час, когда они добрались до дома. Оставался еще час.
— Пообедайте без меня, — сказал Нат, — я разгружу машину.
Припасы образовали огромную кучу на полу в прихожей. Позднее они разберут их; каждому найдется занятие в долгие часы ожидания. Однако сначала следует проверить прочность окон и дверей.
Нат методично обошел коттедж, осматривая каждое окно, каждую дверь; не поленился взобраться на крышу, где заложил досками все трубы, кроместановился нестерпимым, сводил онемелые пальцы. Изредка Нат поднимал голову и вглядывался в горизонт, отыскивая в небе самолеты. Они не появлялись. Нат сколачивал доски и проклинал бездействие правительства.
Заколотив последнюю трубу, он остановился и посмотрел на море. Какие-то бледные пятна двигались среди волн.
— Старый добрый флот, — пробормотал Нат. — Ребята не подвели нас.
Он подождал, приглядываясь. К сожалению, к берегу приближались не корабли. С моря поднимались стаи чаек. Огромные стаи на полях со взъерошенными перьями, крыло к крылу, взлетали с земли и кружили высоко в небе.
Начинался прилив.
Нат кувырком скатился по приставной лестнице, вбежал в дом. Семья обедала. Часы на кухне показывали третий час. Нат запер дверь, сложил баррикаду и зажег лампу.
— Уже ночь, — сказал маленький Джонни.
Жена включила приемник. Из динамика донеслось потрескивание.
— Все молчат, — удрученно проговорила она, — даже иностранные станции. Ничего, кроме треска.
— Наверное, у них те же неприятности, — вяло предположил Нат. — По всей Европе.
Они молча продолжали обедать.
За окнами, за дверью снова началось постукивание; зацарапали, заскребли острые коготки и клювы в толкотне за место на подоконниках. На крыльце раздались первые глухие удары чаек-самоубийц.