— Дай посмотреть. — Кровотечение остановилось, рана от забора выглядела глубокой и уродливой. Он спас ей жизнь. Она должна ему антисептик, как минимум. Почти полная бутылка находилась в ванной комнате. Острый запах лекарств ударил ей в нос, как только она пропитала им чистую ткань и приложила к ране Ужаса. Он дернул рукой, но не сдвинулся с места, пока Кесс не закончила прочищать рану и накладывать повязку.
— Прости.
Он пожал плечами:
— Бывало намного хуже.
Хорошее напоминание того, кто перед ней.
Она вернулась в ее маленькую, темную кухню и захватила новую бутылку воды из холодильника и еще одну для Ужаса. Когда они сели и начали пить воду, наступила неловкая тишина. Но о чем ей было с ним разговаривать? Она едва его знала. Никто на самом деле его не знал. Никто и не хотел узнать. Лучше убежать, когда видишь, что Ужас приближается. Он прочистил горло, проглотил воду, снова прочистил горло:
— Хорошее местечко.
— Спасибо, — на самом деле это не так. Пустое, простое и скучное жилище, за исключением огромного витражного окна, занимающего целую стену. Но если бы ей приходилось проводить большую часть времени в камере гинекологического ужаса, которой была дыра Бампа, то она бы тоже посчитала свой дом приятным.
— Так, что ты думаешь, Кесс? Честер населен призраками?
Она покачала головой.
— Не знаю. Хотела бы взглянуть на это днем.
— Завтра?
— Мне нужно в церковь. Суббота.
— Верно. Они скучают по тебе, да?
— Ага.
Он медленно кивнул и встал, забирая воду с собой.
— Я поговорю с Бампом, расскажу о том, что случилось. Приезжай к нему сама. Или он выйдет на тебя.
— Спасибо.
Когда Ужас ушел, о том, чтобы лечь спать, не было и речи. Хотела Кесс того или нет, с первого взгляда было понятно, что она работала всю ночь. Она пожала плечами и приступила к делу. Ей следует хорошенько расслабиться, посмотреть кино, покрасить волосы — уже отрасли красноватые корни — до посещения Церкви утром. Обычно она приходит в церковь до начала Кары, с целью избежать необходимости на это смотреть. Этим утром она была занята расстановкой дисков, так что горожане с посохами и полными сумками спелых фруктов приветствовали ее, когда она, наконец, ступила на Территорию Церкви без пяти девять. Они не смотрели на нее. Горожане даже едва ее замечали, но Кесс все равно чувствовала себя беззащитной, как если бы они все следили за ней краем глаза, ожидая, когда она подставит спину, чтобы проклясть ее и избить. Иногда трудно вспомнить, что горожане так не поступят, та часть ее жизни закончилась в день, когда она попала в тренировочную программу Церкви. Два Младших Старосты вывели первого Кающегося на площадь, большого мужчину с густой бородой. Он прошаркал босыми ногами по мостовой к запасам, но выражение его лица противоречило напряжению телу. Он не мог дождаться быть обруганным и очищенным от грязи. От простых действий, все становились счастливее. Ей не особо хотелось знать, что он сделал. Нарушил присягу, соврал? Возможно, информационное преступление? Перчаток вора на мужчине не было, поэтому она предположила, у него нарушение нравственного характера; прелюбодеяние или ложь, вероятно.
Кесс не остановилась, пересекая площадь мимо огромного каменного памятника Призрачной Неделе 1997, но как всегда склонила голову в знак уважения миллионам во всем мире, чьи жизни были оборваны. Сама она не помнила призрачную Неделю, ведь тогда была еще младенцем. Она только знала, что призраки не забрали ее родителей, кем бы они ни были. Вернее, не из-за гибели родителей, она оказалась в системе. К тому моменту они ее уже бросили. Но историю Призрачной Недели она знала, конечно, знала, все знали. Она могла только вообразить, на что это было похоже, люди, прижавшись, друг к другу в церквях, домах и школах, молились и плакали, в то время как призраки, восставшие из своих могил, просачивались сквозь стены, ища людей. Убивая их. Вооруженные ножами и битым стеклом, веревками, топорами и бритвами, призраки шли убивать с безразличием и безучастием на лицах.
Ни она одна видела спасение в Церкви, несмотря на несколько недовольных небольших групп, которые пытались восстать, используя свои низменные в значительной мере бесполезные методы. Все человечество — оставшаяся третья часть от населения до роковой недели — доверила свои жизни единственной фракции, единственной религии, которая могла контролировать и победить призраков. До Призрачной Недели — до того как Церковь показала миру что есть Истина — они были крохотной фракцией, посвятившей себя теории и изучению магии. Теперь они управляют миром. И Кесс была частью этого. Это единственная вещь в жизни, которой она гордилась.