— Но, возможно, ты не можешь.
— Но я могу. То есть, я этим зарабатываю на жизнь.
Он пожал плечами.
— Придумай что-нибудь. Поверь, Бамп не откроет Честер. А если откроет, для тебя это обернется большими проблемами.
Запах тушеного мяса начал надоедать. Она отодвинула тарелку.
— И если не откроет?
— Ах, хорошая девочка. Если нет, у нас есть для тебя специальное предложение. Сколько ты платишь Бампу? Эти пилюли недешево обходятся, да? Ты посещаешь канализацию задорого. Делаешь, что мы хотим, ты платишь меньше. Например, ничего. Бамп хочет свои деньги, мы заплатим. Потом ты приходишь к нам за тем, что тебе нужно. Мы обо всем позаботимся, тюльпанчик. Все только для тебя. С доставкой на дом.
Бесплатные наркотики. Она на самом деле могла бы отложить деньги, впервые, за три года. Купить новую машину со следующей премии, вместо того, чтобы платить Бампу по долгам. Новая одежда. Настоящая горячая еда чаще, чем один-два раза в неделю вместо закусок и тряпья.
Конечно, Бамп заметит, если она перестанет покупать у него. Возможно, она не перестанет, но не весь объем. Трубы Бампа были чертовски удобнее для ее квартиры. Но заставлять его думать, что она сокращает дозы… Может, это вовсе и неплохая идея. Она, должно быть, обезумела, раз рассматривает такую идею. Нужно пойти к Бампу, рассказать, что случилось здесь и дать самому разбираться. Как? Вывести из игры весь клан Слобага? В ближайшее время этого не случится. И если она расскажет, и Лекс или дугой человек Слобага узнает об этом… Ее жизнь станет еще никчемнее, чем сейчас. Дерьмо.
Лекс смотрел на нее выжидающе, его мускулистое тело расслабилось. Рваные дырки в его футболке от Стифа Литтл Фингера обнажили желтоватую кожу на груди.
— Я подумаю над этим, — сказала она.
— Ага, тюльпанчик, ты хорошенько подумаешь. И когда решишь, дай мне знать. — Он вытащил клочок бумаги из заднего кармана и достал ручку из ботинка. — Это мой номер. Личный, ясно? Позвони, когда будешь знать, что хочешь делать. Или если решишь, что хочешь позволить мне увидеть тату, ладно?
— Этого не случится. — Она взяла бумажку, сложила и засунула в карман.
— Ты удивишься, тюльпанчик, что случается, когда не ждешь. Действительно удивишься.
— Не уверена, что хочу туда идти.
— Это самый безопасный путь, тюльпанчик. Думаю, ты не захочешь, чтобы я проводил тебя вниз по улице. Тяжело сохранить все в секрете, если тебя все увидят.
— Но это тоннель
— Знаю.
Ее кожа покрылась мурашками просто от взгляда на узкий проход. Бледно-зеленый свет был виден из конца тоннеля, но она не знала, исходил он от безопасных лампочек или фосфоресцирующей плесени, и не горела желанием узнать.
— Только не говори что у церковной ведьмы клаустрофобия.
— У меня ее нет! — Ее голос сорвался на визг. Она прочистила горло. — Я имею в виду, у меня нет клаустрофобии. Но быть под землей… Это, хм, ответственность. Город под землей. — Не вся правда, но достаточно близко к ней.
Он кивнул.
— Да. Понял тебя. Выбора у тебя все так же нет, но понимаю первопричину. — Его теплая ладонь легла ей на плечо. — Не волнуйся, стены туннеля укреплены железными полосами. Пойдем.
Кесс позволила ему провести ее через вход и по длинной цементной лестнице, ступеньки которой уже успели немного осыпаться и истереться. Чем ниже они спускались, тем ниже опускалась температура, воздух наполнился запахом гнили и дыма и чего-то еще, пикантное амбре кухни мечты. Они прошли около половины блока, когда источник запаха явил себя сам. Игла лежала на мокром асфальте, ее владелец прислонился к стене напротив, с прикрытыми глазами. Под его согнутой ногой лежал резиновый катетер и помятая окислившаяся ложка. Лекс пнул носком ботинка помятую фигуру.
— Ты не должен здесь быть, Здоровяк Шог. Ты знаешь, что туннели не для ширянья.
Здоровяк Шог что-то пробормотал и немного сдвинулся. Его рот, по углам которого засохла белая пена, открылся. Кесс отвернулась.
— Что это за тоннели? Никогда о них не слышала.
Лекс одарил Здоровяка Шога последним взглядом, затем продолжил путь.
— Они были здесь годами. Начиная с КС. Церковь заблокировала их, так как не хотела, чтобы кто-то здесь лазил. Сама знаешь.
— Когда ты их открыл вновь?
Он на минуту задумался. Они теперь были намного глубже, земля стала пологой. Примерно через каждые тридцать шагов над ними нависала слабая люминесцентная лампа в металлическом каркасе. Они делали для Кесс все происходящее еще более нереальным. Кесс действительно шла под землей по холодной темной трубе, которая воняла плесенью и ни от чего не могла защитить. Было трудно себе напоминать, что стены обиты железом, когда было такое чувство, что они давят на нее, как будто могли проглотить и превратить в еще одно пятно ржавчины.