— Не-а, не животное. Человек. Здесь мертвое тело, разрезанное.
Слова повисли в воздухе между ними, покрытые собственной грязью, которая имела мало общего с бактериями из колодца. Кесс думала о круге на поле, об амулете и червях и протянула левую руку.
— Дай мне фонарик.
— Тебе лучше не видеть это, Кесс.
— Я и не хочу, но, возможно, должна. Если это имеет отношение ко всему…
Он кивнул и отдал ей фонарь. Металл был согрет теплом его кожи. Большая часть колодца скрывалась в тени из-за угла падения солнечного света. Было почти четыре часа, достаточно поздно, чтобы дома по другую сторону забора оживились. Рабочие начали возвращаться домой.
Сами по себе Кесс и Ужас не привлекли бы много внимания — все знали Ужаса, знали кто он — но если они попробуют вытянуть мертвое тело? Хотя они вдвоём вряд ли справятся. Она точно не хотела обвязывать веревку вокруг мертвого тела в темных глубинах колодца, и она не была достаточно сильной, чтобы поднять Ужаса, если этим займется он. Ужас был ростом примерно сто девяносто пять или сто девяносто семь сантиметров и тяжелый как Шевроле 1969 года, который он водил.
Стоя так близко к краю, насколько хватило храбрости, Кесс опустила фонарь, чтобы свет падал прямо вниз. На мгновение она подумала, что Ужас ошибся, что там животное. Затем луч скользнул по паре мертвых белесых глаз, и она увидела открытый рот, нереально отекшее лицо. Образ целиком сфокусировался так быстро как слайд. Да, разрезанное. Но не так, как она представляла. Тело было не расчлененное. Оно было выпотрошенное, кожа на животе и груди отсутствовала и обнажала до ужаса голые кости. Пока она смотрела, крыса перепрыгнула через красное месиво, где должны были быть внутренние органы. Кесс не была такой сильной как Ужас. Ей едва удалось отойти от лаза, перед тем, как блевануть, ее почти пустой желудок выворачивал сам себя и вытеснял напоминания о лапше и коксе, которые она съела на Рынке. На глаза навернулись слезы и потекли сопли, но она не могла двигаться, ничего не могла сделать, пока мир не перестал вращаться.
Изгоняющие не расследовали убийства, но расследовали преступления, связанные с колдовством, так как такие вещи часто шли рука об руку с призраками.
Вид этого тела заставил звенеть тревожные колокольчики в ее голове, которые не имели ничего общего с физическим дискомфортом или смущением. Ей нужно взглянуть на тело ближе, отвратительная идея. Ужас толкнул ее плечо, махая получистой тряпкой перед ее лицом. Кесс взяла ее, пытаясь глубоко вздохнуть, и вытерла разгоряченную кожу.
— Спасибо.
Он пожал плечами и наклонился, чтобы передать что-то еще, маленькую черную бутылку. Забавно, она никогда бы не подумала, что Ужас из тех людей, которые следуют здоровым тенденциям.
— Горькая кардеска?
Он кивнул.
— Нет, спасибо.
— Просто возьми это, Кесс. Стоящая вещь.
Она решила забить на вкус, но обнаружила, что не все так плохо, хотя ее глаза начали слезиться снова. Что более важно, он был прав. Желудок Кесс почти немедленно успокоился и голова прочистилась. Многие парни прихватывают с собой кардеску, когда собираются напиться или швырнуться, есть теория, что благодаря кардески у тебя не будет похмелья на следующий день. То, что одна крошечная бутылочка стоит сто долларов не волнует, когда фигово, или все просто притворялись.
— Спасибо, — снова сказала она, возвращая бутылку.
Ужас засунул бутылку в пакет и достал телефон. Кесс не спрашивала. Он собирался звонить Бампу, и в какой-то момент, ей придется признаться Бампу, что аэропорт, который он хотел захапать, полон призраков, или что здесь творится какое-то другое темное дерьмо.
К сожалению, она вынуждена надеяться на первое. Сражение с черными ведьмами в сделку не входило.
Горизонт окрасился розово-оранжевыми тонами, когда из колодца достали оскверненные останки. Кесс стояла, курила сигарету за сигаретой, наблюдая, как толпились люди Бампа, пытаясь выглядеть слишком суровыми, и что их не заботит состояние тела, и обсуждали лучший способ его достать, хотя ни у одного не было шанса на успех. Наконец, были выбраны две жертвы для спуска вниз. Все было бы забавно, если бы она так не замерзла.
Оно… он, на самом деле… на его подбородке все еще была жиденькая борода — выглядел даже хуже, когда его выложили на землю. Обнаженный, гениталии отсутствовали, через живот видны ребра и позвоночник. Голые, белые как мел руки и ноги почти сияли в сгущающейся темноте. Кесс сглотнула и склонила голову, пытаясь сосредотачиваться на тех местах, где была кожа, а не тех, где она должна бы быть.