— Просто ответь. Куда он это что-то поставил?
— Где-то на полке. Сверху.
Ужас кивнул.
— Угу.
— Ладно, тогда. — Дверь начала закрываться, но Ужас придержал её. — Что? Мне больше нечего сказать.
— Ты слишком много видишь, усёк? Больше не смотри в её окна. Узнаю, что ты вновь таращишься, приду в гости.
— Чёрт. Лишил всего веселья. — Дверь закрылась.
Прикусив губу, Кесс пошла за Ужасом вниз. В её квартире что-то оставили. Может, заклинание? Или проклятье? Или что-то хуже, например, камеру или записывающее устройство, чтобы следить за ней. А может и то и то.
Они потратили драгоценное время на поиск этого чего-то. Проверили книги, между ними, на полках, под полками и в пространстве между стенкой и полками. Наверху ничего не было, как и внизу. Она уже решила сдаться и оставить это что-то на месте, когда Ужас поднял маленького серебряного волка, которого она купила пару лет назад.
— Нет, он мой, — сказала она.
— Да? Для чего эта маленькая дырочка?
Она взяла статуэтку.
— Чёрт. Он не мой. — Отверстие было такое маленькое, что Кесс не могла представить, чтобы кто-то смог его найти. Дальнейшая проверка показала, что волка налепили на камеру. Весьма искусно. Мастерски, и почти точно сделан снабженцем Церкви. Несколько компаний выполняли специальную работу, создавая вот такие вещи, полезные в особо сложных случаях. — На такую работу могут уйти недели, — протянула она. — Только если кто-то не приплатил или этот кто-то из высших чинов.
— Скорее всего… — Он схватил волка и ушёл на кухню, где кинул статуэтку в холодильник и закрыл дверь. — У Гуди, о которой ты говорила, много прав?
— Да, но эту вещь сделали дня за два. Не думаю, что кто-то может так быстро работать.
— С чего два дня?
— В первый раз ко мне вломились два дня назад.
Ужас пожал плечами.
— А кто сказал, что тогда был первый взлом?
На Кесс внезапно навалилась сильная усталость. На глазах Ужаса она опустилась на диван и достала потрепанную пачку сигарет, завалявшуюся между подушками. Пустая. Ужас зажёг одну и протянул ей.
— Когда Бамп попросил меня исследовать аэропорт? В пятницу? Да. А дело Мортонов мне подкинули на следующий день. Ещё и недели не прошло.
— Но наш друг, живущий через дорогу, говорит, что сегодня утром здесь что-то оставили. Итак, сначала они оставили камеру, затем вернулись сегодня, бросили Брейна и оставили что-то ещё.
— На полках я больше ничего не вижу, а он сказал, что оставили что-то на полках.
— Может, они решили проверить камеру, и больше ничего не оставили? Когда ты здесь в последний раз проверяла?
Она ведь должна была почувствовать. Если бы что-то магическое подложили, Кесс знала бы. Как почувствовала, как сила подкрадывается к ногам, когда она шла по тому месту у взлетно-посадочных полос. Она не чувствовала ничего чужого, или, скорее, не чувствовала ничего, что не приписывала наличию незнакомцев в доме. Но раз это что-то подложили совсем недавно, как могла почувствовать, ведь едва была дома.
Ужас следил взглядом за тем, как Кесс поднялась и начала расхаживать. Не на полках, ведь она стояла и ничего не чувствовала. Но остальную комнату, остальную квартиру она не проверяла. Под кровать они это не могли положить, так как это самое очевидное место для мешочка проклятий или чего-то такого. А ещё его легко найти там, когда меняешь постельное бельё. Под диваном тоже не вариант, потому что она почувствует это, когда сядет. Так, где же ещё она бывала? В непосредственной близости, но не так близко, чтобы почувствовать?
Она получила ответ, когда подошла к старому креслу. В секунду, когда она ногой коснулась тяжелого коричневого вельветового покрывала, живот свело.
— Ужас, возьми мою сумку, ладно?
Она слышала, как он двигался, но не смотрела на него. Искривленные линии кресла сливались и расширялись под её взглядом. Оптическая иллюзия, от которой Кесс не могла отвести взгляд. Что бы они ни спрятали, это штука мощная. Настолько, что у Кесс быстрее забилось сердце, и она заставила себя стоять на месте, боясь убежать. Ужас вложил ей в руку сумку, и Кесс нашла в ней перчатки. Натянув левую, она присела рядом с креслом и подняла подушку правой рукой, чтобы левой пошарить под ней. Это было большой ошибкой. Боль в ладони, которая была перманентной с момента появления раны от амулета, превратилась в агонию от ожога. Вскрикнув, Кесс уронила подушку и отпрянула, едва не упав. Рука болезненно пульсировала, жгучая боль разлилась до плеча и вниз по боку.